Владимир Пятницкий - «Лев Толстой очень любил детей...»

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Зоя Атискова,

журналист, блогер

/г. Березники, Пермский край/

Впервые с «анекдотами» столкнулась в школе, приблизительно в то же время, когда кое-где появились компьютеры и по рукам стали ходить гороскопы, подборки анекдотов, «смешные картинки». Думаю, это были девяностые, 1992–1995, наверно.

У нас в школе была молодая продвинутая «русалка» (преподавательница русского языка. — Ред .), которую весело и с размахом заносило в сторону от школьной программы. То мы писали сочинения на предельно свободные темы, зная, что хорошие оценки ставятся не за знания, а за бунтарство, то разбирали анекдоты про Штирлица прямо на уроке, то говорили о популярной тогда сверхъестественной фигне вроде полтергейстов и телевизионных лекарей. Вот где-то тогда, скорее всего, и был урок, на котором «анекдоты Хармса» читались с полуслепой распечатки. Поскольку были мы не профессорскими детишками, а тупенькими уральскими гопниками со спальной окраины, слегка разбавленными недочмыренными во дворе ботаниками, юмор мало кто понял. Я тоже. Мы ж тогда шутили на уровне «Знаешь, почему камбала плоская? Потому что ее кит трахал!» А тут такое.

Чуть позже в нашей семье тоже появился компьютер, родители купили для того, чтобы брат развивался во все стороны. И на нем тоже была папка с «анекдотами Хармса», возможно, она попала на тот винчестер из одного какого-то места, где собирали эти древние компы и ставили на них, среди прочего, горсть простых DOS'овских игрушек и папку с развлечениями. Кстати, потом в Пермском университете я тоже слышала от кого-то цитату из «анекдотов Хармса», и не от студентки — не поручусь, но как бы не от сотрудника кафедры русской литературы.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Светлана Янкина,

журналист The ArtNewspaper Russia

/выпуск МПГУ им. В. И. Ленина–2001/

Мы учились в школе, наверно, классе в 9-м. И кто-то принес на перемену коричневую книжку «Сборник маразмов» с коллажем на мягкой обложке. Книга была толстая — в ней были какие-то армейские анекдоты, порнографический вариант «Онегина», какое-то сочинение однофамильца архитектора Асса, что-то странное про Винни-Пуха. Все это нам было совершенно неинтересно, в отличие от анекдотов, напечатанных под фамилией Хармса. Книга ходила из рук в руки, на переменах и уроках.

«Сборник маразмов» довольно быстро исчез из нашей компании, возможно, он просто рассыпался в прах от интенсивного чтения. Все хотели себе собственный экземпляр, и с этим связана забавная история. У «Октябрьской» кольцевой тогда были книжные развалы, и мы как-то подошли к продавцу с вопросом: «У вас “Маразмы” есть?» Он не понял нас и с ужасом ответил «Нет!» «Очень жаль!» — строгим голосом ответила моя подруга, и наша компания удалилась.

В тот же период наш дружный класс отвели на экскурсию в Музей Льва Толстого в Хамовниках, буквально через дорогу от школы. Кончилось тем, что нас — меня, мою подругу и нашего друга — попросту выгнали! И все из-за анекдотов! Восторженный рассказ экскурсовода и несколько удивившая нас обстановка дома наложились в нашем воображении на «…очень любил детей!», «…и костыль задрожал…» и проч., в итоге побуждая нас непочтительно смеяться над классиком мировой литературы. Прекрасные воспоминания, до сих пор мне дороги.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Павел Асс

(Павел Николаевич Афонин),

автор книги «Штирлиц, или Как размножаются ежики» (совместно с Нестором Бегемотовым) и других юмористических произведений

/выпуск МЭИ–1988/

В 1988 году мы с Нестором распечатали штук 100 экземпляров нашего романа «Как размножаются ежики» на ЭВМ и поехали в Крым. Денег у нас было только на дорогу, зато был прекрасный бизнес-проект — продать эти 100 экземпляров по рублю за штуку и на эти деньги жить. Что и было исполнено, именно оттуда роман пошел «в народ». Как нам говорили поклонники, распространенные таким образом первые экземпляры копировались на ксероксах, отчего из экономии терялись первые листы с фамилиями авторов, и роман стал народным.

Потом появились ушлые бизнесмены, которые начали его издавать, у Нестора есть коллекция «пиратских» изданий, он как-то подсчитал, там общий тираж (от всех изданий) около 2 миллионов экземпляров. Появились продолжатели, три продолжения написали мы сами по просьбе текущего на тот момент издателя. Но это уже не самиздат.

Сборник маразмов «Евгений Онегин, Маленький мальчик, Винни Пух и другие обитатели Совдепии» 1993 года, куда вошли наши сочинения (а также Хармс), делал печально известный издатель, который был незатейливым «пиратом». Книгу эту мы с Нестором ненавидим. От нее тошнит, хотя там есть наши рассказы из серии «Поросята», а также «Фронты» Бегемотова, которые мы нежно любим. Этот издатель не стеснялся воровать. Авторам он выдавал «гонорар» частью тиража, причем не всего тиража, а только первого выпуска (потом выпускал еще повторно, и не раз). Хармсу, естественно, гонораров не полагалось. Выпускал он книги, не только никого не спрашивая, а еще и нарушая прямые запреты на публикацию текстов. Были произведения, которые ему давали почитать в черновиках, эти черновики он и издавал, хотя у нас на тот момент были уже законченные отредактированные версии.

Те анекдоты, о которых вы спрашиваете — честно скажу, я их даже не помню. Надо перечитывать. Но вообще рассказики в стиле Хармса имели хождение в конце 1980-х, один из таких сборников назывался «Записки Ленинградского рок-клуба» про наших рок-музыкантов, автор неизвестен. Мы тогда реально им радовались, потому что все упоминаемые люди были известными. У меня, наверно, даже где-то сохранилась копия, распечатанная на той же ЕС ЭВМ, но не помню, где валяется. Были подобные рассказики и у нас с Нестором, мой такой сборник назывался «Мы — Рюриковичи» и публиковался в несторовском альманахе «Сталкер».

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

Дмитрий Сичинава,

лингвист, один из создателей «Национального корпуса русского языка»

/выпуск филфака МГУ–2002/

Хармсиана (в том числе апокрифическая) пришла ко мне в виде цитат — например, «Лев Толстой очень любил детей» или «…и уехал в Баден-Баден» — уже самостоятельные русские фразеологизмы. Я помню, что в разговорах (а где-то года с 1997 у меня был и интернет) фразы из «Веселых ребят» были в одном ряду с настоящим Хармсом — с его рассказами о Пушкине, который довольно-таки плохо умел сидеть на стуле или спотыкался об Гоголя. В Интернете «Веселых ребят» в свою очередь творчески развивали, например, была такая пародийная страничка с комментами русских писателей под неким постом, где Тургенев писал что-то вроде «Ja iz Baden-Badena, prostite za translit. Afftar zhzhot».