Владимир Пятницкий - «Лев Толстой очень любил детей...»

Так и не познакомились.

Д.-М.:«Рабиндранат Тагор возник в тексте, поскольку моя бабушка до революции увлекалась теософией. У нее в доме даже имелось русское издание его гимнов “Гитанджали” (“Приношение песен”) 1914 года, я ими зачитывалась, когда была маленькая».

В отличие от Пушкина, Лев Толстой в переписке с великим индусом находился, но не с Тагором, а с Ганди. Начало их общению положил борец за независимость Индии Таракнат Дас, который в 1908 году писал в Ясную Поляну в поисках поддержки против британского владычества. В ответ на его письма Толстой сочинил открытое «Письмо индусу» (июнь 1908). В 1910 году Ганди, которому тогда было 40 лет, напечатал это письмо по-английски в своем журнале Indian Opinion. С Толстым он переписывался по поводу разрешения на публикацию, а также по другим вопросам. Толстой написал Ганди два письма, которые сохранились и опубликованы, переписка оборвалась из-за смерти графа. В своей автобиографии Ганди пишет, что толстовская идея непротивления злу, изложенная в «Письме индусу» и в книге Толстого «Царство божие внутри вас», оказала на него значительное влияние.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

№ 6 (стр. 16)

Лев Толстой очень любил детей. Бывало, привезет в кабриолете штук пять и всех гостей оделяет. И надо же — вечно Герцену не везло: то вшивый достанется, то кусачий. А попробуй поморщиться — схватит костыль и трах по башке!

Д.-М.:«Первую фразу придумала я. Как-то очень много в тот момент в квартире обитало наших с сестрой маленьких детей».

Любовь Льва Толстого к детям мифологизировалась — из-за школы в Ясной Поляне, из-за написанной им детской «Азбуки», сказок и проч. Ср.: «Счастливая, счастливая, невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений» (Лев Толстой, «Детство»).

В одной из версий самиздата: «привезет в кабриолете» заменено на «приведет в кабинет», а последняя фраза звучит как «А попробуй поморщиться — хватит костылем».

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

№ 7 (стр. 17)

Пушкин шел по Тверскому бульвару и встретил красивую даму. Подмигнул ей, а она как захохочет! “Не обманете, — говорит, — Николай Васильевич! Лучше отдайте три рубля, что давеча в бурима проиграли”.

Пушкин сразу догадался, в чем дело. “Не отдам, — говорит, — дура!” Показал язык и убежал.

Что потом Гоголю было!

Д.-М.:«Все происходило на Тверском бульваре, потому что там располагается Дом Герцена — здание Литературного института (булгаковский “Грибоедовский дом”). Для нас оно тогда было важным — там располагалась редакция журнала “Знамя”. Поэзией в нем заведовала Галина Корнилова, с которой мы дружили, нас познакомила Наталья Горбаневская. Там же работал молодой Лев Аннинский. Постоянно заходили поэты, Евтушенко, был Шаламов, велись интересные разговоры, была эдакая писательская атмосфера».

Ни Гоголь, ни А. С. Пушкин в особой любви к буриме не замечены, а вот Василий Львович Пушкин был их большим мастером, что Лев Толстой отдельно упоминает в «Войне и мире». (См., например: Первые русские буриме // Бердников Л. И. Русский Галантный век в лицах и сюжетах. Кн. II). В семье Доброхотовых-Майковых это также было одним из любимых развлечений. Добавим, что играть в буриме (написание стихов на заданные рифмы) на деньги как-то затруднительно.

Изменения, вносимые сомиздатчиками, иногда вызывают удивление. В одной из версий в этом анекдоте все восклицательные знаки заменены на точку или многоточия. Почему?…

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

№ 8 (стр. 18)

Лев Толстой жил на площади Пушкина, а Герцен — у Никитских ворот. Обоим по литературным делам часто приходилось бывать на Тверском бульваре.

И уж если встретятся — беда: погонится и хоть раз, да врежет костылем по башке. А бывало и так, что впятером оттаскивали, а Герцена из фонтана водой в чувство приводили.

Вот почему Пушкин к Вяземскому-то в гости ходил, на окошке сидел. Так этот дом потом и назывался — дом Герцена.

Лев Толстой никогда не жил на Пушкинской площади (до 1931 года — Страстной), максимально близкий «толстовский» адрес — Английский клуб на Тверской улице, где он просто часто бывал. (См. Васькин А. А. Московские адреса Льва Толстого. К 200-летию Отечественной войны 1812 года. М., 2012; Родионов Н. Москва в жизни и творчестве Л. Н. Толстого. 1948). «Вранье» и то, что Герцен жил у Никитских ворот, — упомянутый выше Дом Герцена стоит на противоположном конце Тверского бульвара, именно у Пушкинской площади. Напомним, что Д.-М. родилась и выросла на Волхонке, и центр Москвы был для нее родным и отлично знакомым, т. е. географическая абсурдность является одним из нарочито используемых приемов, понимаемых, впрочем, лишь теми, кто помнит историю и географию Москвы.

Вяземский жил в небольшом особнячке в Вознесенском переулке, д. 9, стр. 4. Здание действительно находится вблизи Тверского бульвара, однако окнами на него не выходит. Пушкин живал здесь по несколько месяцев, читал на публике «Бориса Годунова» и проч. Позже в этом домике поселился Шаляпин.

Постоянство, с которым действие анекдотов все время возвращается к одной и той же локации — это тот же психологический закон, который породил три единства классицизма: правило драматургии, согласно которому все происходит в одно и то же время, в одном и том же месте и на один главный сюжет. Поэтому все писатели XIX века внезапно становятся современниками и совершают повторяющиеся действия.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

№ 9 (стр. 19, 20)

Шел Пушкин по Тверскому бульвару и увидел Чернышевского. Подкрался и идет сзади. Мимоидущие литераторы кланяются Пушкину, а Чернышевский думает — ему. Радуется.

Достоевский прошел — поклонился, Помялович, Григоровский — поклон, Гоголь прошел — засмеялся так и ручкой сделал привет — тоже приятно. Тургенев — реверанс. Потом Пушкин ушел к Вяземскому чай пить. А тут навстречу Толстой — молодой еще был, без бороды, в эполетах. И не посмотрел даже. Чернышевский потом написал в дневнике:

“Все писатили хорошие, а Толстой хамм. Потомушто графф”.

Д.-М.:«“Мастера и Маргариту” мы, конечно, к тому времени знали, у Булгакова там сделана путаница между Панаевым и Скабичевским, так что давайте назовем переделанные фамилии писателей Николая Помяловского и Дмитрия Григоровича здесь скрытой цитатой. Роман Булгакова был в журнале, его нам дали, естественно, ненадолго. Читали вслух. У нас была свеча, отлитая в трехлитровой колбе, подарок Славы Лена, она изображала луну. Сидели в полумраке, Володя рисовал в уголке, мама вязала, дети внимали».