Владимир Пятницкий - «Лев Толстой очень любил детей...»

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

№ 21 (стр. 38)

Однажды Пушкин решил испугать Тургенева и спрятался на Тверском бульваре под лавкой. А Гоголь тоже решил в этот день испугать Тургенева, переоделся Пушкиным и спрятался под другой лавкой.

Тут Тургенев идет. Как они оба выскочат!

Гоголь в Москве действительно постоянно ходил по Тверскому бульвару: он жил в усадьбе Талызиных-Толстых на Никитском бульваре (сейчас там его музей), продолжением которого является Тверской бульвар.

Скамейки на Тверском бульваре, напротив литературной «мекки» раннего советского периода — Дома Герцена, были предметом особенным. См., например, воспоминания поэта Николая Корнеевича Чуковского, который посвящает одной такой лавке большой эпизод: «Днем на бульварной скамейке я пообедал — сгущенным молоком с хлебом. (…) Я присел на скамейку на Тверском бульваре и провел на ней всю ночь. (…) Проснулся я, когда солнце плыло уже высоко над крышами, почувствовав, что кто-то пристально смотрит мне в лицо. Я открыл глаза. Надо мной стоял Осип Эмильевич Мандельштам, тревожно и внимательно разглядывая меня». ( Чуковский Н. К. Литературные воспоминания. М., 2017. С. 290–291). Николай Чуковский, кстати, был близок с группой «Серапионовы братья», с которой дружила бабушка Д.-М. Валентина Герн (подробней о ней см. стр. 262). Или вот Николай Оцуп вспоминает: «Гасили огни в кафе, мы с Есениным вышли на Тверской бульвар, выбрали скамейку, свободную от влюбленных, сели и продолжали разговор, начатый в кафе» ( Шубникова-Гусева Н. И. Русское зарубежье о Сергее Есенине: воспоминания, эссе, очерки, рецензии, статьи. М., 2007. С. 176). Во времена написания анекдотов, 1970-е, насыщенность Тверского бульвара писателями тоже оставалась высокой.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

№ 22 (стр. 39)

Однажды Пушкин стрелялся с Гоголем. Пушкин говорит:

— Стреляй первый ты.

— Как ты? Нет, я!

— Ах, я? Нет, ты!

Так и не стали стреляться.

Дуэли Пушкин явно любил: всего пушкинисты насчитывают не менее 20 вызовов, состоялись четыре, включая трагическую последнюю — прочие кончились примирениями. В числе его реальных противников был Кюхельбекер (пистолеты оказались заряженными клюквой), в числе несостоявшихся — Модест Корф, Толстой-Американец, Владимир Соллогуб (См. Ходасевич В. Ф. «Дуэльные истории» // Пушкин в эмиграции. М., 1997).

А вот Гоголь в дуэлях не участвовал. Впрочем, еще во время учебы в гимназии, когда его товарищ Константин Базили отказался участвовать в спектакле, Гоголь сделал вид, что вышел из себя и вызвал его на дуэль. И подал театральные пистолеты без курков. Все кончилось смехом и примирением. ( Вересаев В. В. Гоголь в жизни. Ч. 1. М., 2018. С. 52).

В версии самиздата «ты» и «я» в репликах бывают поменяны местами.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

№ 23 (стр. 40)

Лев Толстой очень любил детей, а взрослых терпеть не мог, особенно Герцена. Как увидит, так и бросается с костылем, и все в глаз норовит в глаз. А тот делает вид, что ничего не замечает. Говорит: “Oh, Толстой, oh!”

Герцен и Толстой были знакомы и состояли в переписке. Познакомились в Лондоне в 1860-х годах. Записаны воспоминания Толстого о знакомстве: «Сначала Л. Н. хотел просто посетить Герцена, как русский. Но его не приняли. Тогда он послал наверх свою карточку. Через некоторое время послышались быстрые шаги, и по лестнице, как мяч, слетел Герцен. (…) Он сейчас же, — это я хорошо помню, — повел меня почему-то не к себе, а в какой-то соседний ресторан сомнительного свойства. Помню, меня это даже несколько покоробило. (…) К нам тут же подошли польские деятели, с которыми Герцен возился тогда. Он познакомил меня с ними. Но потом, вероятно, сожалел, потому что сказал мне, когда мы остались вдвоем: “Сейчас видна русская бестактность: разве можно было так говорить при поляках?”» ( Сергеенко П. Герцен и Толстой. Русское слово, 1908, 25 декабря (7 января 1909), N. 299). Советская историография, наоборот, подчеркивала их уважительное отношение друг к другу.

В самиздате латиница утратилась за отсутствием буквы «h» на печатных машинках: иногда писали «о!», иногда «ох!».

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

№ 24 (стр. 41)

Пушкин сидит у себя и думает:

“Я гений — ладно. Гоголь тоже гений. Но ведь и Толстой гений, и Достоевский, царство ему небесное, гений! Когда же это кончится?”

Тут все и кончилось.

В 1835 году Гоголь писал о Пушкине: «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа: это русской человек в его развитии, в каком он, может быть, явится чрез двести лет. В нем русская природа, русская душа, русской язык, русской характер отразились в такой же чистоте, в такой очищенной красоте, в какой отражается ландшафт на выпуклой поверхности оптического стекла» («Несколько слов о Пушкине»).

Также см.: Рейтблат А. И. Как Пушкин вышел в гении… М., 2001.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

№ 25 (стр. 42)

Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Майкову. Майков усадил его в кресло и угощает пустым чаем. “Поверите ли, — говорит, — Александр Сергеевич, куска сахару в доме нет. Давеча Гоголь приходил и весь сахар съел”.

Гоголь ничего ему не сказал.

Д.-М.:«Поэта Майкова мы вставили в анекдоты просто потому, что он наш частичный однофамилец. Но не предок» (подробней крайне интересную историю о ее предках см. на стр. 252).

Городничий в «Ревизоре» напоминает, что «казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар». Гиляровский в «Людях театра» свидетельствует, что эта реплика стала присказкой у актеров казенных театров, которым запрещали играть на стороне, в частных театрах.

•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

№ 26 (стр. 43, 44)

Лермонтов был влюблен в Наталью Николаевну Пушкину, но ни разу с ней не разговаривал. Однажды он вывел своих собак погулять на Тверской бульвар. Ну, они, натурально, визжат, кусают его, всего испачкали. А тут — она навстречу, с сестрой Александриной. “Посмотри, — говорит, — машер, охота некоторым жизнь себе осложнять! Лучше уж детей держать побольше!”

Лермонтов аж плюнул про себя. “Ну и дура, — думает, — мне такую даром не надо!” С тех пор и не мечтал больше увезти ее на Кавказ.

Наталья Пушкина предстает «смутным объектом желаний» Лермонтова в рамках широкой низовой традиции приписывания ей разнообразных поклонников или даже любовников. Кроме того, Лермонтов был офицером (и в анекдотах это его главное амплуа), а император Николай I ухаживал за Натальей Пушкиной, по выражению ее мужа, «как офицеришка».