Роберто Скарфоне - Путин, прости их!

Рано утром мы отправляемся в Севастополь. Прибываем в знаменитый город, «город русской славы» в теплое утро надвигающейся весны. Здесь, помимо современной колоннады, которая иллюстрирует древнегреческий классицизм в интерпретации советских архитекторов, есть небольшая белая лестница, ведущая к пристани. Справа от нас можно увидеть десятки пришвартованных военных кораблей – знаменитый Черноморский флот. Перед нами, в море, движется кортеж из небольших лодок, и возглавляет этот клин лодочка с супружеской парой. Стараемся поближе рассмотреть корабли российского флота. «Наверное нельзя подходить ближе, ведь это военная тайна», – с сомнением говорю Лиссони. «Пошли», – отвечает он, показывая указательным пальцем вверх. Я так и не понял, делаем ли мы прогулку по военном порту по воле Вечного Отца, или же Пророк просто дал кому-то взятку.

Пророки всегда говорят тебе вещи неоднозначно и таинственно.

Российскому капитану 27 лет, ловкость, присущая средневесовикам, долговязое телосложение прыгуна с шестом. Из того, как судно отдаляется от пристани, из сухих и точно рассчитанных ударов по рулевому колесу можно понять, что офицер считает этот залив своим домом. Начинает декламировать технические характеристики военных кораблей, пришвартованных на правой стороне порта. Мы проплываем непосредственно около фрегата.

«Вооружение состоит из 130-мм пушки, двух, двух зенитно-ракетных артиллерийских комплексов «Каштан» («Кортик»), и четырех пулеметов калибром 14,5 миллиметров; дополняют комплект вооружения 324-миллиметровые торпедные отсеки для легких противолодочных торпед», – говорит молодой капитан, отмечая, что эта система была создана академиком Андреевым из Санкт-Петербургского университета. Затем он продолжает свою торжественную речь, перечисляя характеристики других лодок. Каждый раз заканчивает описание упоминанием академика, который запатентовал ракету, диапазон, силовую установку.

Эти русские ученые кажутся мне многочисленными монахами-бенедиктинцами, дни которых отмечены в знаменитой «Ora et labora» («Молись и работай») – этическим уставом ученых, которые создают оружие, чтобы победить силы Зла.

Пока Пророк курит сигарету рядом с огромной черной пепельницей на краю площади, я иду, чтобы полюбоваться памятником адмиралу Павлу Нахимову (1802–1855), возвышающемуся над портом. Статуя легендарного героя осады Севастополя находится на вершине своеобразного обелиска, основание которого украшено батальными сценами, в которых российские моряки заняты пушками, которые защищают город.

Окидываю взглядом угол площади и вижу Лиссони, разговаривающего с женщиной неопределенного возраста. Возле них образовалось небольшое столпотворение, в кругу которых стоит и водитель такси, с которым мы прибыли в Севастополь. Беседуют.

Продолжаю экскурсию вокруг памятника, чтобы увидеть и другие барельефы о жизни Нахимова, через некоторое время снова смотрю в сторону нашего автомобиля и вижу, что вокруг Пророка уже собралось много людей. Я приближаюсь и слышу, что Лиссони говорит с женщиной по-английски. Говорит о нашем путешествии и своей миссии. Становлюсь рядом с парой и все понимают, что я – другой странник.

«Вы из Рима?» – спрашивает меня по-русски мужчина, показывая взглядом на мою черную толстовку под курткой, где красным написано «I love Rome».

«Я из Рима, а он из Милана», – отвечаю по-русски, и из его энергичного кивка головой понимаю, что для него Рим и Милан являются вершиной европейской цивилизации. Саммит проходил там же, в Севастополе, и на нем конечно же приветствуется референдум, на котором Крым решил вернуться в Россию, восторгаются Черноморским флотом, мирно пришвартованным в порту, восторгаются даже солнцем, которое в этот день наполняет город светом.

«Рим красивый», – говорит другой, отделившись от толпы, которая нас окружает.

«Конечно красивый», – отвечаю рассеянно, с некоторой озабоченностью в голосе, потому что толпа, окружающая двух иностранцев, растет. «Закончится тем, что со временем нас остановят за нарушение общественного спокойствия», – думаю.

Между тем, Лиссони продолжает свое объяснение цели нашего путешествия. Чувствую, что должен переводить его и для тех, которые находятся в четвертом или пятом ряду, которые вытягивают шеи и становятся на цыпочки, чтобы увидеть, чтобы лучше услышать. Поднимаюсь на возвышение тротуара позади, чтобы меня было хорошо видно тем, которые находятся далее вглубь. Я уже выше Лиссони, тротуар добавляет еще с десяток сантиметров. Говорит Лиссони, я перевожу: «Все пророки, от монаха Василия из Санкт-Петербурга до Распутина, все пророки утверждают, что Россия является духовной матерью человечества», – говорит Лиссони, прекращая таким образом любой ропот на площади.

«Миссия России состоит в том, чтобы взять на себя крест судьбы человека, как вида, чтобы достичь идеального единства между духовными и материальными измерениями реальности. В защиту свободного становления науки».

«Я приехал из Милана, город Милан является символом Падании [10] Падания (итал. Padania) – название Пьемонта, Ломбардии и других северных областей Италии (Паданская равнина), где распространены северноитальянские языки. Образовано от латинского названия главной североитальянской реки По – Padus. Этот термин вошёл в обиход в 1990-е годы, когда партия сепаратистов «Лига Севера» потребовала отделения Падании от отсталого аграрного Юга, создала «теневой» парламент в Мантуе и провела подобие выборов в него. Для привлечения внимания к своей деятельности лига Севера организовала в 1998 году сборную Падании по футболу. – Примеч. ред. . Падания имеет ту же форму, что и Россия, площадь которой в сто двадцать раз больше, чем площадь Падании – региона в Италии, откуда я родом».

«Поэтому Россия призвана быть святой матерью не только для самой себя – утверждает Лиссони с пророческой энергией, – но и для всего человечества, объединив в себе и во Христе три авраамические религии. Если для этого нужно было прибегнуть к военной силе, Святая Мать Россия сделает это».

Это открытое благословение Черноморского флота и всех сил, принадлежащих Святой Матери России, которым Лиссони посвятил книгу стихов, опубликованную много лет назад.

Под конец произносимой речи одна пожилая женщина подходит ко мне и дарит тряпичную куклу, которая изображает моряка Флота, который и станет талисманом города.

Я включаю компьютер, чтобы написать несколько заметок про то необыкновенное утро, но ноутбук поврежден, и ремонт вынуждает меня остановиться в Севастополе. В конце концов я нахожу человека, который готов взяться за ремонт. Я должен оставить ему компьютер на четыре часа, смогу забрать его в шесть вечера. Жаль, потому что я должен расстаться с Лиссони. У него «пророческая срочность», требующая, чтобы он отправился в Ялту, я же здесь, чтобы писать, но не могу перемещаться без компьютера. Разница в том, что он разговаривает с Богом, а я говорю с людьми. Ему не нужны машины, мне – да.