Василий Карасев - Битва за Клин

«Основная задача войск левого боевого участка – оборонять г. КЛИН с северо-востока не допуская выхода противника за линию БОРЩЕВО – КЛИН и с северо-запада не допуская прорыва противника через рубеж ЯМУГА – КЛИН» [523].

Следовательно, ставилась задача предотвратить обход города по дуге большого радиуса. Однако находившаяся на том направлении 14‐я моторизованная дивизия вела себя довольно пассивно и все время оглядывалась на фланги. Она ожидала успеха 7‐й танковой и только тогда рассчитывала на успех своих операций. Поэтому обхода, от которого в 30‐й армии страховались, создавая левый боевой участок, не последовало. Обход состоялся, но проходил по восточной окраине города, практически в городской застройке. И здесь на пути врага достаточных сил не было.

Казалось бы, функции двух командиров групп соседних армий были четко распределены: Захаров отвечал за южное, направление, а Чанчибадзе за северное. Но в боевых порядках войск, готовящихся к отражению наступления немцев вдоль Ленинградского шоссе, находились части, подчинявшиеся разным армиям. Кроме того, подчиненность некоторых соединений оспаривалась, и они получали приказы от двух разных инстанций. Как сказано в докладе о причинах оставления Клина, «тройственное управление некоторыми частями группы (Командарм 16, Командарм 30 и генерал ЗАХАРОВ), естественно, вносило путаницу в управление ими, что в свою очередь, повлекло за собой нецелесообразные перемещения частей в ответственные периоды боя» [524].

В качестве иллюстрации к вышесказанному приведем два примера.

24‐я кавалерийская дивизия, как сказано выше, была включена 22 ноября в левый боевой участок 30‐й армии, 23 ноября получила приказ от генерала Захарова, который, впрочем, не менял кардинально ее задачи. В конечном счете, дивизия продолжила ведение оборонительных боев в 30‐й армии.

Переброшенная в Клин 31‐я танковая бригада получила указание связаться с командармом-30, но это еще не означало передачи ее ни в состав 30‐й армии, ни в состав 16‐й. Когда 22 ноября бригада получила приказ № 01 оперативной группы 16‐й армии, она его не выполнила, «так как имела личное распоряжение Генерала армии тов. Жукова находится в его резерве и организовать ПТО в районе МАЛАНИНО. В течение 20–23.11.41 бригада занимала оборону в районе МАЛАНИНО и дважды переходила в подчинение 16 и 30 армий» [525].

При рассмотрении документальных свидетельств деятельности штаба оперативной группы, которых сохранилось очень мало, видно, что генерал Захаров уделял основное внимание тому, что происходило южнее Клина и пытался переломить обстановку в свою пользу, ведя активные действия прежде всего против войск противника, наступавшего на этом направлении. В число этих мероприятий входил также и контрудар, который намечалось провести на следующий день.

Соотношение сил, сложившееся перед штурмом города, было явно не в пользу наших войск. Силы группировки немцев, атаковавшей с севера, можно оценить в восемь батальонов (четыре в группе Зиры, примерно два в группе Вальденфельса и еще два действовавших с 25‐м танковым полком). Клинский отряд МЗО имел даже до первого боя численность двух батальонов. Силы ослабленного 70‐го кавалерийского полка едва ли превышали один батальон. Остальные части группы Захарова оказались не у дел, в стороне от направлений атак 7‐й танковой дивизии. Та, помимо перевеса в живой силе, имела преимущество в танках и артиллерии.

Обстановка, сложившаяся под Клином, серьезно беспокоила штаб Западного фронта. Г. К. Жуков счел, что одного заместителя командующего 16‐й армией недостаточно, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Поэтому в Клин пришлось отправиться самому К. К. Рокоссовскому. По-видимому, прибыл он 22 ноября, поскольку утром 23 ноября командующий армией уже находился, по его словам, в городе. Это предположение подтверждает член Военного совета армии А. А. Лобачев, который в своих мемуарах пишет, что он приехал в город раньше командарма. Затем, по его словам, утром прибыл К. К. Рокоссовский, а в 15.30 немецкие танки ворвались в Мисирево и Фроловское [526]. Эта подробность указывает на 22 ноября как дату приезда в Клин командующего 16‐й армией. По свидетельству Г. И. Хетагурова он случайно встретил командарма-16, с которым был знаком по службе на Дальнем Востоке, когда тот прилетел в Клин на По-2. Командиры обменялись сведениями об обстановке, но до налаживания взаимодействия дело не дошло. А с генералом Захаровым начальник штаба 30‐й армии так и не встретился [527].

Ознакомившись с делами, К. К. Рокоссовский, смог по его словам, сделать лишь следующее заключение: «Прибыв на место, мы могли только констатировать, что удержать город нельзя» [528]. Однако на деле пребывание командующего не носило столь пассивного характера, как можно подумать при ознакомлении с его мемуарами. В течение суток, которые К. К. Рокоссовский провел в городе, при его непосредственном участии принимались все решения по организации обороны. Так, приказ № 02 оперативной группы 16‐й армии подписан не Захаровым, а Рокоссовским и Лобачевым. Это был приказ от 23 ноября на проведение контрудара. Рокоссовский задержался в городе до времени начала этой операции и должен был знать, что она была практически сорвана. Однако в своих воспоминаниях он об этом не пишет.

Уже под артиллерийским обстрелом Рокоссовскому К. К. удалось связаться с начальником штаба Западного фронта В. Д. Соколовским и запросить поддержки.

«В. Д. Соколовский ответил, что на помощь надеяться сейчас нельзя. Рокоссовский диктовал родистке: «Бои идут непосредственно в Клину, на его окраинах. Остался выход только на восток, к Рогачеву, а на юг, к Солнечногорску, дорога перерезана». Во время этого разговора раздался сильный взрыв. Здание почтово-телеграфного отделения заходило ходуном, посыпалась штукатурка. В помещение ворвались клубы морозного воздуха: вражеский снаряд срезал угол дома. Каким‐то чудом в развалинах продолжал стучать аппарат, и бледная женщина протянула Рокоссовскому телеграфную ленту: «Организуйте защиту города до конца, сосредоточьте все внимание на организации отпора врагу на флангах. И только в крайнем случае отойдите».

Рокоссовский передал: «По зданию, откуда говорим, ударил снаряд, идем принимать меры. До свидания» [529].

Дав генералу Захарову полную самостоятельность и подчеркнув, что главной задачей становится прикрытие направления на Дмитров, Рокоссовский вместе с Лобачевым покинул город.

«У нас оставалась одна дорога – на Новощапово. Да и здесь на протяжении нескольких километров наши машины несколько раз попадали под обстрел немецких танков, вышедших северо-восточнее Клина. На переезде через реку Сестра – она уже замерзла – мы лишились сопровождающей нас машины со счетверенной зенитной установки: немцы разбили ее» [530].