Анатолий Терещенко - Отряды зафронтовой заброски

И действительно за Иваном вечером пришла легковая машина. Гестаповец-солдат отвез его на край села и не проводил из салона, а скорее выбросил, как зайца из мешка, в чисто поле. Он шел впервые робко не по своей, а чужой, недавно приютившей его с женой земле, и все время пригибался, как будто хоронился от своих соседей. Пробирался огородами, преодолевая колючие кустарники домашней ежевики и ломкой малины.

Лениво лаяли собаки по крестьянским дворам. Пахло прелой соломой и навозом с хозяйских дворов. На болоте и у пруда квакали лягушки. Иван вздрогнул, когда неожиданно услышал громкое ржанье соседского коня. Над горизонтом из-за черной полосы леса поднимался огромный красный шар вечерней луны, от чего казалось, стало еще темнее.

Вот и милая хатка, ставшая еще роднее после разлуки с женой. Он подошел на цыпочках к окну, и пальцами тихо побарабанил по стеклу. Тут же колыхнулась занавеска, как будто кто-то стоял у окна.

Через мгновенье в сенях зашуршали босые ноги Марыси — милой Марысечки. Так он называл свою любимую. Дверь отворилась. Жена бросилась на плечи Ивана. Он в свою очередь долго не отпускал ее. Слезы радости посыпались из глаз. Крепко обнявшись, они вошли в светелку. Она хотела зажечь каганец и стала искать в темноте на выступе русской печки коробок со спичками.

— Не надо, Марысечка, посидим без света. Я утром должен покинуть дом… Так надо, так надо…

Ничего он ей не сказал об идейной переориентировке, о задании партизан-разведчиков, только обнадежил, что скоро закончится война, и они вернуться на Родину — в их многострадальную Волынь, где будет новая власть, которая защитит людей от дурацких, кровавых шабашей между славянами.

— А когда она закончится? — задала глупый вопрос Марыся.

— Скоро, числа не могу знать, но скоро…

— Ох, какуже все надоело… Да поможет нам Дева Мария.

— Согласен, Марысечка, согласен!.. Помогут нам с тобой, одинаково почитаемые нами и Дева Мария, и Иисус Христос…

Еще в Киеве генерал-майор С. Р. Савченко, ставя оперативные задачи Зоричу, предупредил его, чтобы он был готовым совершить возмездие над палачом украинского народа гауляйтером Восточной Пруссии и рейхскомиссаром Украины Эрихом Кохом. Генерал несколько раз подчеркивал, что такую задачу им поставила сама Лубянка.

Это был тот случай, когда слова Макиавелли о том, что, вынося приговор, нужно руководствоваться человеколюбием, осмотрительностью и милосердием, полностью игнорировались как морально, так и юридически, потому что чекисты имели дело с лютым зверем в человеческом облике. На его счету висели сотни тысяч ни в чем не повинных мирных граждан, уничтоженных на Украине и в Польше.

Зорич помнил слова, сказанные генералом Савченко при инструктаже по Коху:

— Такую задачу нам поставил Центр и наш руководитель генерал Судоплатов. У Павла Анатольевича с исполнителя особый спрос. У него давно руки чешутся на этого мерзавца. Его позиция однозначна, — Палач Кох должен быть или пленен, или уничтожен. Позорно не наказание, а преступление. Осень приходит после весны и лета не потому, что ей так вздумалось, а потому, что там, где не было посеяно зерно, и не расцвели цветы, не дождешься урожая. Я надеюсь на урожай. Коху некуда деваться — ему остается только прятаться. По полученным данным после освобождения Ровно, он якобы сбежал в Восточную Пруссию, а затем переместился в Польшу…

Выполняя это сверхсекретное задание, Зорич постоянно отслеживал информацию о перемещениях кровавого палача Украины. Для этой цели чекисту пришлось одно время даже действовать от имени повстанца — офицера Ваффен СС 14-ой гренадерской дивизии «Галичина».

Кстати, присяга для личного состава дивизии была такая же, как и для других добровольческих объединений:

«Я служу тебе, Адольф Гитлер, как фюреру и канцлеру германского рейха верностью и отвагой. Я клянусь, и буду покоряться до смерти. Да поможет мне бог!»

Идея действовать от имени украинских «эсэсманов» возникла в голове майора тогда, когда к нему в отряд стали часто наведываться битые и обманутые вояки этого фашистского карательного соединения.

Мало их вышло тогда в июле 1944 года из «бродовского котла» — настоящего пекла, куда их умышленно кинули запаниковавшие в конце войны гитлеровские командиры, не желавшие положить свои животы на алтарь нереальной победы сумасбродного фюрера. Бросили украинцев, в основном галичан, в огненный ад только для своего прикрытия. Телами львовских, тернопольских, волынских и ровенских мужиков, а также из других западно-украинских регионов, они выстилали пути к своему не отступлению, а позорному бегству.

По рассказам говорливых галичан немцы их использовали под Бродами в качестве пушечного мяса. На своих танках и автомашинах гитлеровцы драпали, прорываясь через советские позиции, выходя из окружения. Бежали сами — без «союзников». Украинских вояк, даже раненых, положенных на танки, скатывали, словно бревна с брони. Не помогли фашисты и оставшимся без боекомплекта здоровым солдатам и офицерам дивизии. Они были брошены на произвол судьбы, а точнее, чтобы погибнуть от пуль, осколков и под гусеницами советских тридцать четверок, стремительно рвущихся к Львову.

Один украинец, родом из поселка Яворов, что на Львовщине, как будто распропагандированный «советами», прямо заявил Зоричу:

— Готов с оружием в руках теперь драться с немчурой. Она нас подло обманула с державой 30 июня сорок первого. Посадили нашего вождя Бандеру под арест, а под Бродами нас прямо-таки кинули… Подлейше предали нас. Немцы бросили нас под пули и гусеницы красных. Русские «катюши» там так поработали, что земля стала красной кашей. А если бы вы знали, пан майор, сколько там было раздавлено наших хлопцив. Нет, перемолото гусеницами и советских, и немецких танков. И все это по вине Гитлера и местных фашистских командиров. Они же улепетывали без оглядки, спасая свои шкуры. Настам крепко надули.

Такая информация заинтересовала майора Зорича. После штабного совещания и соответствующего отбора, действительно в партизанский отряд имени Железняка были приняты несколько десятков разочаровавшихся в гитлеровцах галичан. Кстати, прозревши, они мужественно потом воевали с карателями, а некоторые даже получили правительственные награды…

Вот уж действительно, войны зависят от славы, и часто ложь, которой поверили, становится истиной. Теперь же оуновцам не хотелось делить «славу» побежденных пополам с фашистами. Такая «истина» им была не нужна. Они искали выход из создавшегося положения, и он был только в направлении сотрудничества с советскими партизанами, среди которых было много и своих земляков — украинцев.