Леонид Млечин - Югославская трагедия

А вот уход Хорватии, которая тоже заявила о выходе из состава Югославии, воспринимался сербами как настоящее горе. Огромные деньги вкладывались в Далмацию, поскольку Адриатическое побережье Хорватии приносило валютный доход за счет иностранных туристов.

Но в Белграде уже потеряли интерес к сохранению единого коммунистического государства. Умонастроения определяла националистическая интеллигенция, которая доказывала, что сербам не нужна Югославия и пора подумать о создании собственного государства в таких границах, которые соответствуют расселению сербов. В Хорватии жило шестьсот тысяч сербов. Если хорваты хотят уйти из федерации, то должны оставить территории, на которых живут сербы.

В Загребе пришел к власти человек, который не уступал Милошевичу в националистической демагогии.

Лидером хорватов стал бывший генерал Югославской народной армии Франьо Туджман. Во время Второй мировой войны он сражался в одном из партизанских отрядов Тито, воевал тогда против немцев и против хорватских националистов — усташей. После войны он остался на военной службе. В конце декабря 1960 года, за восемь месяцев до увольнения в запас, Туджман был произведен в генерал-майоры.

В 1961 году он вышел в отставку и возглавил Институт истории рабочего движения в Хорватии. Он оказался в особой атмосфере тогдашнего Загреба, где националистические настроения сплелись с либеральными экономическими идеями.

Знакомство с хорватской националистической литературой оказалось тяжким испытанием для слабых генеральских мозгов.

Бывший партизан-коммунист Туджман, когда-то сражавшийся с усташами, полностью переменил свои взгляды. Он пришел к выводу, что грехи усташей преувеличены, что Хорватия на самом деле стала жертвой заговора сербов против хорватов. Он стал говорить, что «усташеское движение — это составная часть хорватской истории, равно как и рабочее, коммунистическое движение, а Независимое государство Хорватия было выражением естественных устремлений хорватского народа».

Туджман выступал за национальное примирение, требуя похоронить партизан и усташей в общей могиле. Боснию и Герцеговину он считал хорватской землей, заявляя, что боснийские мусульмане по этническому, языковому и историческим признакам принадлежат к хорватскому народу.

В 1967 году Франьо Туджмана исключили из партии за отход от линии ЦК, но это его не остановило, как и многих других видных хорватов. Националистические настроения распространились достаточно широко среди республиканской интеллигенции. Официальным языком Югославии был сербо-хорватский, кодифицированный сербами и хорватами еще в 1850 году. Хорваты пользовались латиницей, а сербы и черногорцы — кириллицей. Различия носили минимальный характер. Но хорваты стали утверждать, что хорватский язык — это не сербский.

В 1971 году в Хорватии поднялась волна националистических чувств. То, о чем говорили в своем кругу, зазвучало публично. Наказание последовало незамедлительно: Туджмана в 1973 году лишили звания генерал-майор запаса. Суд в Загребе приговорил его к двум годам лишения свободы как «руководителя антикоммунистического, национал-сепаратистского и антиюгославского движения в Хорватии».

Когда настали более либеральные времена, тюремный срок превратился в заслугу. Бывший генерал Туджман стал признанным вождем хорватских националистов. В 1989 году он создал «Хорватский демократический союз» и выиграл выборы. Партии помогала хорватская эмиграция в Северной Америке, Германии и Австралии. На выборах Туджман получил сорок один процент голосов избирателей и две трети голосов в парламенте. Он обещал хорватам выйти из Югославии и создать собственное государство.

30 мая — в честь того дня в 1990 году, когда партия Туджмана взяла власть, сделали национальным праздником Хорватии.

Его партия сменила в Хорватии компартию и установила такой же однопартийный режим, потому что состояла из бывших твердолобых коммунистов и авторитарных националистов.

Туджман первым делом провел чистку полиции и средств массовой информации. Президент уверял, что избавляется от коммунистических аппаратчиков. На самом деле он избавлялся от сербов. Скажем, в прежние времена аппарат Министерства внутренних дел Хорватии на две трети состоял из сербов. Республиканским телевидением руководил серб. Как только хорваты объявили независимость, они начали кампанию «выравнивания» — она превратилась в гонения на сербов.

В Европе Туджман нашел понимание только в Германии. Право-консервативные немецкие газеты сыграли важную роль в признании Германией независимости Хорватии. Они именовали Хорватию страной европейской цивилизации, прозападной и демократической. Но демократия потерпела поражение в этой стране. Все посты в республике были отданы партийным выдвиженцам. Телевидение, радио и основные газеты оказались под контролем правящей партии, поэтому сербы изображались как «кровавые четники». И получалось, что хорватские солдаты воюют не против солдат противника, а против дьяволов во плоти.

Одной из первых Хорватию признала только что ставшая независимой Украина. Когда Верховный Совет России призвал к введению санкций против Загреба, министр иностранных дел Анатолий Зленко заявил в Киеве:

— Украина имеет традиционные связи с Хорватией, и для введения санкций причин нет…

Националисты в разных республиках фактически помогали друг другу. В Загребе хорватов пугали сербским великодержавием. В Белграде говорили о том, что в Хорватии власть опять захватили бандиты-усташи.

Появление Франьо Туджмана во главе Хорватии поразительным образом укрепило позиции Милошевича в Белграде и подтверждало его слова о том, что сербы окружены врагами. Тем более что Туджман даже не пытался скрыть свои взгляды. Ему приписывают слова хорватского писателя Будака, который во время Второй мировой войны заявил:

— Треть сербов надо изгнать из Хорватии, треть «охорватить» и треть уничтожить.

Франьо Туджман этих слов не говорил. Но он говорил другие, столь же отвратительные. Бывший генерал югославской армии в роли первого президента новой независимой Хорватии Туджман защищал своих прежних врагов. Он создал националистическое государство.

Туджман написал книгу о Хорватии, в которой говорится, что сербов в усташеских концлагерях убивали не хорваты, а евреи. Он утверждал, что число жертв усташеского террора преувеличено: «Не сотни тысяч, а только лишь тридцать — сорок тысяч сербов, евреев, цыган и хорватов было убито в концлагере Ясеновац».

В реальности, по уточненным данным, в концлагере Ясеновац, который называли «балканским Освенцимом», усташи убили как минимум восемьдесят пять тысяч человек. Последний комендант лагеря Динко Закич укрылся после войны в Аргентине. Местные журналисты помогли центру Симона Визенталя найти его. Уверенный, что ему ничто не угрожает, Динко Закич сказал: