Георгий Куницын - Открытые письма «архитектору перестройки» А.Н. Яковлеву

Эсеры затянули до невозможности сам созыв Учредительного собрания. И наконец, не удержали в своих руках никаких вообще рычагов управления. Они, именно они и уронили «в грязь» власть в России.

Ленин — как в полном смысле политик именно XX века, когда вне нравственный прагматизм стал сутью и практикой любой реальной политики, — решительно превосходил (прежде всего именно этим) всех своих противников и оппонентов. Далее я постараюсь дать анализ и других характерных особенностей ленинской политической методологии. Сейчас затрону только один из его самых результативных исходных и победных принципов. Он полагал, что в политике по отношению к массам, поскольку дело касается миллионов людей, следует выдвигать для осуществления только то, что «народ сознает», то есть — что он требует. Не то, что партия «с высоты вождей ее считает целесообразным, но это-то людям и непонятно, потому и чуждо народу, а именно то, что приемлют и жаждут сами миллионы и десятки миллионов людей — пусть лично и сам Ленин не считает эти требования наиболее справедливыми. Вот и вся «тайна», почему люди шли за ним.

Сейчас-то, сегодня, обычно все сводится к грубому третированию Ленина. Это и говорит опять-таки о примитивизме нынешнего глубоко конфликтного сознания. Надо, однако, понять: подлинный и самый масштабный популизм — это именно ленинская методология в политике. Ленин — родоначальник победного популизма.

Непревзойденный образец именно популизма — это перехват власти большевиками у эсеров 25 октября 1917 года. Метафорически вполне верно сказано, что в тот момент «власть валялась в грязи», «на дороге», ибо Временное правительство так и не сумело сколько-нибудь ощутить ее в своих руках. Эту упавшую власть ранее иллюзорно поддержали, помимо эсеров, до осени 1917 года — октябристы, кадеты и меньшевики. Сугубо иллюзорно. Власть не побывала тогда пока только у большевиков. Пока. Мало кто их и принимал всерьез. На такую страну их и было горстка. Активистов — 40 тысяч. Многие политические требования их — например, пресловутую национализацию земли — к тому же не принимали как раз крестьяне.

Что же потом произошло?

Важны, думается, особенно два таких эпизода: а) полнейшее поражение большевистской программы национализации земли в конце мая — начале июня 1917 года, на первом съезде крестьянских депутатов; доклад делал сам Ленин; б) опубликование в эсеровской газете «Известия» в августе 1917 года Крестьянского Наказа (составленного из 242 подобных один другому наказов из провинций). Прочитав его, Ленин наконец пришел к заключению: вот это и есть, оказывается, реальная аграрная программа для тогдашней России.

Дальше же все разворачивалось быстро и неотвратимо. Ленин, конечно, в это время еще сам лично не встал на позицию Крестьянского Наказа, содержавшего в себе фактически возврат к третировавшейся им ранее сельской общине. Он еще оставался на позициях западноевропейского понимания социализма и еще надеялся вернуться к выкошенной им национализации земли (передаче ее в собственность государству). Не переходя пока на общинные позиции, некогда страстно защищавшиеся Герценом и Чернышевским, Ленин принял решение выдвинуть вместо национализации (огосударствления) земли — ее социализацию (разгосударствление, возвращение земли общинам). Она у них отнималась в течение всех предыдущих веков.

В сентябре 1917 года появилась повторная статья Ленина «Заметки публициста» — с энергичным изложением новой, еще вчера отвергавшейся им аграрной программы — от имени РСДРП(б), хотя с ней многие из большевиков так и не согласились. Оставались таковые именно «западниками», а не «общинниками». Ленин, однако, беспроигрышно провозгласил эсеровскую социализацию — вместо национализации...

Возник наконец осмысленный лозунг «Земля — крестьянам!». Он занял и место в общей программе большевиков сразу же вслед за лозунгами «Мир — народам!» и «Власть — Советам!». Перед призрачным лозунгом «Заводы и фабрики — рабочим!».

Новый этот призыв был из всех наиболее тогда актуальный и работающий. Войну солдаты уже и сами начали прекращать — бегством огромных масс их с фронта. Советы в сентябре 1917 года уже почти все без исключений поддерживали требования Крестьянского Наказа. 26 октября 1917 года II Всероссийский съезд Советов, открывшийся почти одновременно с арестом непопулярного Временного правительства, в качестве закона принял под названием «Декрет о земле» (с небольшой преамбулой, написанной Лениным) именно Крестьянский Наказ... «Без «изменения в нем и запятой» — это признал сам Ленин.

Вот популизм так популизм: фактически узаконен был текст, составленный самими крестьянами России и теперь ставший для них государственно основополагающим. Партия большевиков четко вступила на путь поддержки любой программы, идущей от наиболее многочисленных масс народа. Если она даже и не разделяла этих требований.

Как, наверное, и многие, я долгое время восхищался такой позицией, был, можно сказать, и воспитан в ее отсчетах, а к тому не имел знания и понимания той или иной подоплеки. Завораживала сама по себе привлекательная идея: интересы народа для Ленина — высший закон. Если даже Ленин не согласен, он все равно отстаивает интересы народа. Потому не ошибается.

Ой ли? Из не публиковавшихся ранее документов (опять же, Александр Яковлев, ты — соучастник их сокрытия, ибо ты дважды был идеологом КПСС) видно, что для Ленина это была в самую первую очередь тактика. Сначала — непременно привлечь на свою сторону народ. Безотказная тактика.

Все это, кстати, важно для понимания современных нам популистов. В том числе и тех, которые оттеснили вашу команду Горбачева.

Важно сейчас следующее: Ленин — основоположник особой, самоцельной гибкости в политике. Именно самоцельной. Она связана с возведением компромисса в универсальность, в молниеносную готовность сделать поворот хоть на 180 градусов.

Подобная тактика, конечно, имеет и дальнее свое начало — в обоснованиях Макиавелли. Потом же она делает шаг еще дальше — в форме абсолютизма (французского, английского, российского). Монархия использует равновесие подвластных ей противоборствующих сторон (для установления неограниченности королевской или царской власти через посредство объединения своих усилий с аристократической или — при случае — и буржуазной политикой).

Далее делает история новый шаг в совершенствовании тактики политического лавирования. Это — бонапартизм. Включается наконец мощнейший фактор — народ. А точнее — сначала крестьянство же, влияющее на ход событий своей весьма мощной «силой колебания».

И только после этого большевизм, лавирующий между интересами различных, но заведомо многочисленных трудовых слоев и, по главной своей цели, управляющий массовым сознанием.