Андрей Самцевич - Марш Смерти Русского охранного корпуса

Запутанная политическая обстановка приводила, подчас, к нелепым ситуациям внутри РГЗО. 23 июня генерал-майор Драценко докладывал об одной из них в своем рапорте Штейфону: во время пребывания в Аранжеловаце священник 1-го отряда на службах «молился за Патриарха Сербского Гаврилу, короля и королеву. Является странным, что наши отрядные священники молятся за тех, кто поддерживает безбожников большевиков – разрушителей России, за тех, кто по радио поддерживает восстания в Сербии, т. е. против немцев и нас» [320].

С начала августа 1-й отряд сменил подчиненность: началась передислокация частей 714-й дивизии на территорию Хорватии с заменой их перебрасываемой из юго-западной Сербии 717-й пехотной дивизией. В оперативное подчинение ей, кроме русского отряда, перешли I и II батальоны вспомогательной полиции («хипо»), 447-й, 923-й и 977-й батальоны земельных стрелков, 3-й и 4-й взводы легких бронеавтомобилей, часть штаба I батальона и 2-я рота 202-го танкового отряда. В прежней зоне действия «до особого распоряжения» были оставлены III батальон 741-го пехотного полка, 1-я батарея 661-го артдивизиона и 1-я рота 713-й колонны снабжения. Гельмут Ран, 1 июля повышенный в звании до обер-лейтенанта, также временно оставался офицером связи при отряде [321].

На 25 октября 1942 г. общая численность русской части составляла 1329 человек (всего 717-я дивизия вместе с приданными частями насчитывала 7221) [322].

Германское командование не ограничивалось простым развертыванием новых подразделений – с середины года были приняты меры по общей моральной и технической модернизации группы, в частности, развертывание в ее рядах взводов противотанковой артиллерии. По штату каждый должен был состоять из одного офицера, трех унтер-офицеров (ефрейторов) – командиров орудий, 15 солдат в трех расчетах и шести ездовых. Вооружение состояло из трех 37-мм противотанковых пушек Pak-37 (t), конский состав – шести лошадей. Отобранным для службы в них служащим надлежало явиться в Белград 11 июля 1942 г. к 18.00 вечера, чтобы со следующего дня приступить к прохождению учебного курса, который должен был закончиться 1 августа [323].

Предназначенное для вооружения взводов орудие Pak-37 (t) являлось устаревшей 37,2-мм чехословацкой пушкой Skoda vz.34. Длина ее ствола составляла 1,34 м, максимальная дальность стрельбы – 5000 м, максимальная высота ведения огня – 5,8 м, вес снаряда – 0,85 кг, его начальная скорость – 675 м/с, максимальная скорострельность – 12 выстрелов в минуту [324].

Командиром взвода 1-го отряда был назначен Владимир Гранитов-младший, 2-го – Николай Сомов, 3-го – Николай Лепехин, а 4-го – Михаил Осипов (все – обер-лейтенанты). Начальником группы инструкторов был обер-лейтенант фон дер Буш, про которого Гранитов впоследствии вспоминал: «черная форма танкиста с розовыми кантами «панцерэгер» (истребители танков) и Железный крест 1-й степени сразу внушали уважением к нему. Строгий и требовательный, но всегда корректный и доброжелательный, он вскоре же завоевал общую любовь» [325].

Один из солдат взвода 4-го отряда, Анатолий Максимов, отмечал умение, с которым велись курсы – крайние нагрузки на расчеты чередовались с периодами, когда они уменьшались, чтобы люди в случае необходимости могли выложиться по максимуму. Он же вспоминал, что во время обучения произошел инцидент с самоубийством солдата-калмыка, ездового его отделения – тот вышел из конюшни, чтобы не напугать лошадей, вырвал чеку ручной гранаты и прижал ее к животу. Причины его поступка остались неизвестными [326].

Ни партизаны, ни четники в тот период бронетехникой (даже легкой) не располагали. Чем же объясняется развертывание противотанковых частей в составе РГЗО? В данном случае германским командованием был учтен положительный опыт использования противотанковых пушек против небронированных целей в труднодоступных местностях. Например, советский генерал-полковник Константин Провалов, описывая боевые действия на туапсинском направлении во второй половине 1942 г. писал: « Несмотря на отсутствие у нас танков и другой бронированной техники, нельзя сбрасывать со счетов эффективное использование противником своих многочисленных противотанковых орудий. Легкие, а потому в горах сравнительно мобильные, они поднимались гитлеровцами на высоты и оттуда вели огонь осколочными гранатами по амбразурам наших дзотов, по огневым точкам» [327].

Это же подтверждают и данные о штатном боекомплекте каждого орудия: из 84 выстрелов 72 были осколочными и лишь 12 – бронебойными [328].

Еще одним подразделением принципиально нового типа стала созданная 21 октября в рядах 1-го отряда «охотничья команда» под командованием лейтенанта Сергея Флегинского [329]. Подобные команды стали появляться в составе Вермахта и войск СС в конце 1941 г. как ответ на активную партизанскую войну на востоке. По своей сути, они соответствовали современным подразделениям специального назначения: небольшие отряды (чаще всего взводного уровня), насыщенные автоматическим оружием и пулеметами, действовали обособленно, находясь в режиме «свободной охоты». Активно используя снайперов и применяя глушители, они вели разведку, уничтожали небольшие партизанские отряды, захватывали пленных и ликвидировали командный состав повстанцев [330].

Уместно провести параллель между русской заводской охраной, в тот момент уже готовившейся к передаче в Вермахт, и крупным иностранным формированием вооруженных сил Германии – 638-м французским пехотным полком. Он в 1942–1944 гг. также действовал на антипартизанском фронте, но на оккупированной территории Белоруссии. Несмотря на несравнимо большую интенсивность действий, в составе французского полка охотничья команда (взвод лейтенанта Жака Сево из 34 человек) была создана лишь 16 октября 1943 г [331].

Антонио Муньез утверждает, что в 1942 г. в состав русского формирования был введен взвод из пяти легких французских танков R-35, а другой западный историк, Стивен Залога, пишет о передаче Вермахтом нескольких машин Н-39 [332]. Но ни то, ни другое не подтверждается ни одним из серьезных источников.

На повышение уровня индивидуальной подготовки служащих была направлена издательская деятельность штаба РГЗО. Всего в течение 1942 г. тиражами от 10 до 515 экземпляров была выпущена 31 различная брошюра, преимущественно по инженерно-саперному делу (включая переводные с немецкого). Кроме того, среди них были различные уставы и ряд пособий по тактике и оружию [333].

С самого начала существования рассматриваемое формирование привлекало внимание разведки повстанцев. Так, по имеющимся сведениям, начальник «команды северных областей» движения Михайловича Жарко Тодорович «Вальтер» (бывший майор разведывательной службы югославской армии) поддерживал связь с неизвестными служащими русской охраны. Михаил Шкаровский утверждает, что на четников работал начальник хозяйственного отдела штаба РГЗО Алексей Протопопов, передававший им вооружение и сообщавший о движении машин с оружием, так как являлся противником национал-социализма и «проявлял симпатию к России» (то есть к СССР). За это он, якобы, был снят с должности и понижен в звании с майора до лейтенанта [334].