Андрей Самцевич - Марш Смерти Русского охранного корпуса

Также можно констатировать, что формирование доказало свою способность не только выполнять первоначально возложенную на него задачу охраны подотчетных объектов, но и целый ряд других военно-полицейских функций: проведение боевого патрулирования, акций зачистки территорий, сопряженных с выявлением враждебных оккупационным властям элементов, осуществление массовых арестов и боевое противодействие небольшим повстанческим группам.

Во многих послевоенных эмигрантских источниках передача РГЗО в состав Вермахта с переименованием его в Русский охранный корпус представляется как некое неожиданное событие. Так ли это было на самом деле и благодаря чему было принято данное решение? Его корни надо искать в позиции командования в Сербии и в первую очередь шефа группы оберста Кевиша, последовательно выступавшего за увеличение и усиление русского формирования. Еще 6 мая 1942 г. на конференции генералов Вермахта в Сараево, он просил разрешить расширение зоны вербовки до Франции и предсказывал возможность увеличения численности группы до 25000 человек [345].

Смерть Кевиша 11 июля 1942 г. не изменила ситуацию. Присутствовавший во главе делегации РГЗО на проходивших в Берлине похоронах и возложивший венок на могилу Штейфон встретил со стороны представителей военных кругов, с которыми он общался, внимание и интерес к русскому формированию, благодаря чему вернулся с радужными надеждами на будущее [346].

Вопрос о дальнейшем развитии группы решался на самом высоком уровне: за ее расширение и передачу в ряды вооруженных сил Германии ходатайствовал рейхсмаршал Герман Геринг. Результаты не заставили себя ждать и 16 сентября 1942 г. его предложения были одобрены Гитлером, согласившимся в том числе на проведение вербовки в ряды формирования среди военнопленных Красной армии и обещания земли его солдатам и офицерам. Генерал Бадер, благодаря данному решению, получил карт-бланш от командующего на юго-востоке на реализацию своих планов усиления эмигрантских частей [347]. Интересно, что в одном из его приказов от 24 сентября рассматриваемое формирование упоминается как «будущий Русский Легион» [348].

Официальное распоряжение Главного командования сухопутных войск о переформировании и возвращении РГЗО прежнего названия «Русский охранный корпус» появилось 29 октября 1942 г [349]. В тот же день вышел целый ряд других документов, регулирующих новый статус формирования и правовое положение его солдат и офицеров. В первую очередь здесь следует отметить введение новых штатов частей, соответствующих нормам Вермахта. Предусматривалось сокращение числа полков до трех (при увеличении штатной численности рот и батальонов). Каждый из них должен был включать штаб, три батальона и пять отдельных взводов: артиллерийский (два легких полевых орудия и два ручных пулемета), противотанковый (три противотанковые пушки и ручной пулемет), саперный, конный и связи. В состав каждого батальона входили три пехотные роты (по 12 ручных пулеметов в каждой) и тяжелый взвод (по четыре тяжелых пулемета и 81-мм миномета). При штабе корпуса надлежало развернуть три отдельные роты (запасную, караульную и снабжения), транспортную колонну и полевой полулазарет [350].

При этом 1-й полк, по ходатайству войсковых атаманов, предусматривалось сделать целиком казачьим. 15 ноября бывшим генерал-майором Михаилом Соламахиным было выпущено обращение к казакам, сообщавшее о его назначении шестью днями ранее заведующим развертыванием казачьих частей корпуса. Соламахин не только писал про приказ о переводе всех служивших в формировании казаков (1360 кубанских, 750 донских, около 100 терских и астраханских) в один полк, но и призвал явиться на службу всех способных носить оружие представителей данной категории в возрасте от 18 до 55 лет [351].

Однако в ноябрьском донесении командующего на юго-востоке констатировался крайне медленный ход реорганизации. Действительно, все фактические изменения в штатной структуре до конца осени свелись лишь к переводу 1-й и 2-й сотен 1-го отряда в Неготин и получению вместо них 3-й и 4-й из 3-го. Штаб II подотряда, 5-я и 6-я сотни 2-го отряда 21 ноября так же были переведены в 1-й, но в Баня Ковилячу они прибыли лишь 2 декабря [352].

Изменения в положении личного состава нашли отражение в сфере финансового обеспечения и снабжения. Так, 29 октября был установлен порядок начисления жалованья в зависимости от занимаемой должности: солдат ежемесячно получал 30 рейхсмарок (750 динаров), помощник командира отделения – 36 (900), командир отделения – 42 (1050), помощник командира взвода – 45 (1125), сам взводный – 54 (1350), ротный – 72 (1800), а командир батальона – 96 (2400). Данные нормы денежного довольствия полностью соответствовали ставкам, установленным двумя месяцами ранее для легионеров «восточных» частей Вермахта.

Женатые, независимо от количества детей, получали фиксированное месячное пособие в объеме 80 рейхсмарок (так же как и жалованье, не облагавшееся налогом). Все прочие виды выплат упразднялись. Продовольственное довольствие предоставлялось по нормам Вермахта, причем предусматривалась возможность отказа от него с выплатой 90 динаров компенсации. Снабжение обмундированием должно было предоставляться за счет наличного запаса германской армии [353]. В то же время, Штейфону удалось добиться значительного послабления режима начисления семейных пособий: по его ходатайству возможность их получения к началу декабря была распространена на престарелых и нетрудоспособных родителей холостых военнослужащих, а также на внебрачных детей [354].

Кроме того, важным нововведением являлось утверждение 29 октября штатов рамочного персонала – немецких военнослужащих, на постоянной основе прикрепленных к русским частям. При штабе каждого полка должны были находиться штаб-офицер, лейтенант и два солдата-писаря, при батальоне – гауптман, лейтенант и писарь, в ротах по одному фельдфебелю и унтер-офицеру в качестве инструкторов. Кроме того, в каждом батальоне и полку должен был быть один немецкий казначей, а в каждой роте – счетовод [355].

Долгожданная официальная передача формирования в Вермахт состоялась 1 декабря 1942 г., что в числе прочего означало, что его солдаты и офицеры должны были быть приведены к новой присяге. Полученный в тот же день приказ Бадера гласил: «Фюрер, в вознаграждение за работу Русского Охранного Корпуса в Сербии, по предложению Рейхсмаршала, изъявил свое согласие на то, чтобы чинам корпуса, в подходящий, по мнению Правительства Рейха, момент была предоставлена возможность возвращения на Родину, причем они будут пользоваться преимуществами при распределении земли в границах нового аграрного закона» [356].