Андрей Самцевич - Марш Смерти Русского охранного корпуса

Можно добавить, что 25 июля при воздушной бомбардировке в Ораховаце был убит ефрейтор 1-й роты Илья Тимунешин [537].

Командир 10-й роты обер-лейтенант Дмитрий Франк вспоминал о захвате патрулем 3-го полка на железнодорожной линии Рашка – Косовска-Митровица трех английских парашютистов. Они были доставлены в Митровицу, где размещены в караульном помещении, занимаемом 10-й ротой, а на следующий день под конвоем солдат из ее состава отправлены в Белград. Франк, обходя караул, застал англичан разговаривавших с солдатами «на невозможной смеси языков и жестов », удостоверился, что пленные накормлены и отдал им свои папиросы. На следующий день перед отправкой парашютистов стало известно, что один из бессарабцев украл у британца безопасную бритву. За это он был избит своими же сослуживцами, а вещь возвращена владельцу. Но на этом инцидент не исчерпался: «Какими-то путями случай с кражей бритвы стал известен немецкому офицеру связи при 3-м полку и этот солдат был предан военному суду. Никакие заступничества командира роты за этого молодого бессарабца, хорошего строевика, не помогли» [538].

В целом можно провести параллель между отношением военнослужащих РОК к местному населению и военнопленным западных держав. Последнее однозначно представляется гораздо более дружелюбным. Например, «Русское дело» в апреле 1944 г. описывало эпизод с захватом в плен британского офицера. Командир захватившего его русского подразделения отменил приказ об обыске, поверив данному честному слову офицера Его Величества, что у него нет ни оружия, ни документов. Однако впоследствии у пленного был найден револьвер, спрятанный в кармане на спине [539].

В отличие от трех ранее созданных, развертывание 4-го полка проходило не в белградских казармах, а на территории Поморавского округа – в Ягодине (штаб полка и I батальон), Парачине (II батальон и все тяжелые взводы) и Чуприе (III батальон).

Уже в начальный период в полной мере проявились описанные выше моральные качества значительной части «румынского» контингента. Негативные моменты в дисциплинарном плане доходили до уголовных преступлений, в частности, на сексуальной почве. Так, городская полиция Ягодины зафиксировала, что 29 и 31 декабря 1943, а также 1–2 января 1944 гг. четверо солдат РОК пытались вломиться в дом вдовы Радмилы Чуринкович, с целью изнасилования четырех ее дочерей. Прогнать их удалось, лишь позвав на помощь соседей и после прибытия русских унтер-офицеров. Окружное начальство просило МВД в Белграде обратиться к немецкой окружной комендатуре для привлечения солдат к ответственности. Около 11.00 6 февраля 1944 г. в той же Ягодине солдат РОК пришел в квартиру рабочего Драгутина Саратлича и пытался изнасиловать его 20-летнюю дочь Милосию [540].

Документы сербских органов власти фиксировали и инциденты, связанные с русскими военнослужащими, находившимися в состоянии алкогольного опьянения. Например, около 19.00 13 февраля шесть солдат устроили пьяный дебош на улицах Парачина [541]. 23 марта в Ягодине пьянство привело к кровавым последствиям, когда около 9.00 утра двое шуцкоровцев конвоировали двоих посланных за водой заключенных из немецкой тюрьмы в подвал Винодельческого кооператива. Там солдаты устроили распитие вина и ракии, чем подконвойные не преминули воспользоваться и совершили побег. Обнаружив это, конвоиры на территории кооператива убили винодела Адама Милошевича, а выйдя на улицу – тяжело ранили учителя Животу Стояновича [542].

Владимир Черепов, ставший взводным фельдфебелем 7-й роты полка, вспоминал: «Прибыв в нашу казарму, мы застали там Содом и Гоморру. Кох и его помощники сбились с ног, пытаясь угомонить прибывшее пополнение, среди которого началась настоящая «гражданская война». Буковинцы, бессарабцы и добровольцы из района Одессы, составлявшие наше пополнение, что-то не поделили между собой и все время лезли в драку друг на друга.

Общими усилиями начали приводить эту банду в порядок. Несколько головорезов являлись зачинщиками этих дебошей. Несмотря на запрещение выходить со двора и на расставленных часовых, они умудрялись какими-то путями добывать водку (вернее, сербскую ракию), напиваясь до бешенства и начинали дебоширить. Ни уговоры, ни приказания не действовали. Начали сажать их в импровизированный карцер, а они стали выламывать в нем двери. Связали одного такого молодца, а он зубами грызет дверь так, что щепки летят». Взять ситуацию под контроль удалось, лишь предав зачинщиков беспорядков военно-полевому суду [543].

Немецкими военными властями принимались меры по борьбе как с преступностью внутри русских частей, так и с самочинными грабежами населения в местах постоянной дислокации. В качестве примера приведем оглашенный в приказе по РОК от 15 июня 1944 г. приговор суда при 809-й полевой комендатуре (Ниш, командующий – оберст Ерих Фен), по которому стрелки Иосиф Мельничук и Иван Елисеев были приговорены к трем годам тюрьмы (второй – с лишением воинского звания). В первом случае осужденный, будучи часовым, вымогал вещи у местных жителей, а во втором – продал казенное белье и одеяло, а также украл часы у сослуживца [544].

В Парачине II батальон оставался недолго – уже 9 января он был переведен в Бор. Переброска не прошла незамеченной для разведки ЮАвО: в тот же день адъютант Парачинской четницкой бригады капитан II класса Димитриевич докладывал ее командиру Йовану Бокичу о двух эшелонах с русскими, которые должны были пройти через Метовницу в 9.00 утра и после полудня, предлагая атаковать их с целью захвата оружия. Бокич дал ответ, характерный для многих равногорских командиров, предпочитавших не ввязываться в открытое противостояние с оккупационными силами: «Русские нас не трогают. Кроме оружия не вижу резона менять положение. Если бы на нас напали, мы бы поступили как нужно. Поэтому не трогать их» [545].

В Боре, кроме прохождения трехмесячного курса обучения, русские роты посменно несли охрану 14 окружавших город и рудник бункеров. По воспоминаниям Черепова, имели место несколько нападений: 20 января был убит часовой у бункера № 8, а 7 мая дважды открывался огонь из двух винтовок по военнослужащим у бункера № 14, прикрывавшего боковой вход на рудник. Причем обстрел, вероятно, велся с чердаков построек на самом объекте.

Использовавшиеся при обучении итальянские холостые патроны были крайне опасны, так как, в отличие от большинства своих бумажных или деревянных аналогов, изготавливались из тонкой латуни. Из-за этого 6 июня произошел несчастный случай, когда во время занятий в небе показались американские самолеты, и была подана команда «полное укрытие». 18-летний стрелок 7-й роты Василий Костенюк из буковинских Вашковцев при залегании убрал карабин подмышку, но забыл поставить его на предохранитель и случайно зацепил курок. Остановить кровотечение из раны, «в которую можно было всунуть два кулака», с помощью индивидуальных пакетов не удалось, а санитарная машина прибыла слишком поздно, из-за чего солдат умер, не приходя в сознание [546].