Сергей Балмасов - Русский штык на чужой войне

Немало проблем испанская армия также испытывала из-за некомпетентного руководства, плохой организации и коррупции. Одной из причин этого явления, которое расцвело там ярким цветом, стал опять-таки «военный застой».

С одной стороны, для Испании было благом, что она избежала соблазна вступить в Первую мировую войну на стороне Германии. Однако это сослужило для её армии плохую службу: в результате её вооруженные силы не освоили на практике новаций, продемонстрированных участвовавшими в этом глобальном конфликте воюющими сторонами.

Итогом стала прогрессирующая теоретическая и техническая отсталость от остальных армий мира. И неудачи одна за другой, как из рога изобилия, продолжали сыпаться на головы несчастных испанских военных [599].

В таких условиях понадобилась иностранная помощь и в том числе люди, которые будут служить за золото, не задумываясь о правильности выбора той или иной стороны с моральной точки зрения.

В итоге руководство страны задумалось о создании подразделения по типу Французского Иностранного Легиона – легиона испанского. Но если первый отметился в самых разных странах – от Мексики до Индокитая, то у его испанского аналога не такая богатая боевая «биография».

Первая попытка создания такого подразделения в Испании была не совсем удачной. Он успел в середине XIX века отметиться в сражениях в том числе и со своим французским «собратом», но скоро прекратил существование из-за ухудшения экономической ситуации в стране и неспособности платить наёмникам жалование.

Следует заметить, что за время гражданской войны в Испании через местный Иностранный легион прошли немало русских. До сих пор читателю этот факт был малоизвестен, как и подробности о жизни иностранных легионов (включая Английский или Британский, Голландский и др.) разных стран и службе там наших соотечественников [600].

Между тем бесконечные поражения испанцев от «дикарей» заставили их серьезно задуматься о повышении боеспособности своих войск. И в конце 1918 г. в голове боевого «африканского» майора Хосе Миляна Астрая родилась идея создать специальные подразделения, которые бы могли успешно сражаться против рифов. Эта роль отводилась частям ещё (вернее уже) не существующего Иностранного легиона.

Милян Астрай сообщил эту идею другому испанскому офицеру, прославившемуся на войне против рифов, Франко, которому она очень понравилась. Вместе они стали проталкивать её в высшие военные инстанции, в Военное министерство и Генеральный штаб.

Бюрократическую стену этих учреждений пробить было очень непросто, но они сделали это. Идеей создания иностранных частей заинтересовались, однако имевшийся опыт уже был безвозвратно утерян, и строить новый Легион пришлось на новом фундаменте. «Выдумывать велосипед» было некогда, плачевная для испанцев ситуация в Африке требовала экстренных действий для её исправления.

Поэтому решили использовать многолетний французский опыт, считавшийся образцом организации наёмных частей. В 1919 г. Испанский Генеральный штаб направил Миляна Астрая в Алжир для изучения на месте всех тонкостей организации Иностранного легиона, которые и делали его одним из самых боеспособных подразделений в мире [601].

Однако из-за бюрократических проволочек приступить к созданию Испанского иностранного легиона не удавалось до лета 1920 г. [602]Миляну Астраю и Франко пришлось потратить немало времени и сил, чтобы убедить короля и других влиятельных особ в необходимости создания нового воинского подразделения. Дело в том, что у этого проекта было немало противников даже в военной среде. Так, ряд генералов отнеслись к этой идее скептически, полагая, что создание пусть и нового, но сравнительно небольшого по численности подразделения кардинально не изменит ситуацию.

Днем рождения Испанского легиона считается 31 августа 1920 г. Таким образом, формально (если не считать неудачный опыт XIX века) Испанский иностранный легион появился на 90 лет позднее «французского папы». Первоначально он представлял собой полк, который составляли лишь три батальона (бандеры). Проблемы с кадрами не было: только что кончилась Первая мировая война, выкинувшая на улицу сотни тысяч вчерашних вояк, свою лепту внесла и безработица. А в испанских тюрьмах контингента, готового за избавление от заключения в четырех стенах идти хоть черту на рога, а не только в Легион и в Марокко, хватало [603].

И, разумеется, среди таких несчастных были и русские.

Следует заметить, что в начале XX века испанские вооруженные силы, продолжавшие испытывать военные неудачи, постепенно сокращались численно и «дряхлели», тогда как численность Французских вооруженных сил (особенно в период Первой мировой войны) (в том числе и Иностранного легиона) все больше увеличивалась по мере достижения фронтовых побед. И это также привлекало испанцев к французскому опыту построения данного соединения.

Примечательно, что легионное начальство не прятало от испанцев свои достижения, дав им несколько ценных советов, среди которых было внедрение строжайшей дисциплины для личного состава, набираемого среди иностранцев и местных преступников, в том числе отбросов общества. В то же время французы рекомендовали подойти к отбору офицерских кадров очень щепетильно: они должны были стать примером для бывших уголовников и авантюристов прежде всего своими боевыми качествами.

Для нужного воздействия на наемников рекомендовали использовать старую, как мир, методику воспитания из милых щенков злобных цепных псов, которых для озлобления сажают на цепь и кормят впроголодь. В отличие от собак, легионеров изнуряли постоянными учениями, занятиями, наказаниями, сделав их обыденную жизнь ужасной. При этом французы рекомендовали держать легионеров в «ежовых рукавицах» только в мирное время, чтобы накопившаяся легионерская злоба выплёскивалась в военное время в бою.

В результате так же жестко, как и у французов, в Испанском легионе поддерживалась дисциплина. Офицеры жестоко избивали легионеров даже за малейшие провинности. В то же время они попытались упорядочить наказание, чтобы оно не было банальным мордобоем: они использовали для их воспитания «фустос» (гибкие кожаные плетки) [604].

По словам одного русского легионера, суровые порядки не смущали служивших в нем испанцев: «…испанский демократизм – одно из глубоко укоренившихся национальных свойств и поэтому он не только находит свое естественное отражение в армии, но очень легко уживается со свирепой дисциплиной Легиона…»