Сергей Балмасов - Русский штык на чужой войне

Причем священники отнюдь не были бесполезными «ртами», проедающими богатые легионерские пайки. О том, какую роль они играли в боях, свидетельствует всё тот же Али Гурский о его участии в сражении под Куэста дела Рейна 13 октября 1937 г.: «Падре Валь, наш священник-иезуит. И вот сейчас он – в бою, всюду. Во всех ротах, в самом огне, при смерти… И кроме того, помогает, как брат милосердия, как санитар…» [613]

Между тем изменения времени накладывали свой отпечаток и на легионеров. В этой связи особое внимание, по письмам русских легионеров, в Испанском легионе уделялось «отданию чести. И когда без горро – то по-новому, руку вверх». Французы в этом отношении были более консервативны.

Что касается вопросов снабжения, то тут испанцы перещеголяли французов: у первых оно было поставлено самым лучшим образом. Например, у французов тогда кормили, по сути, отбросами, а жалование было настолько маленьким, что его не хватало рядовым даже на сигареты и легионеры-первогодки были вынуждены подбирать на улицах брошенные окурки.

В то же время в Испанском иностранном легионе жалование было больше, чем у французских легионеров. И в отличие от французской армии, в испанских вооруженных силах наемников обеспечивали лучше. Это касалось всего спектра снабжения – от продовольствия до вооружения. По свидетельствам очевидцев (явно малоубедительным) даже в условиях боевых действий в Марокко как офицерам, так и рядовым легионерам давали одну и ту же пищу на неизменном китайском фарфоре.

Некоторые различия были в плане питания рядовых и сержантов. Во Французском легионе последние столовались отдельно, тогда как у испанцев все питались вместе, не исключая и офицеров, и ели одно и то же [614].

Характерной особенностью Испанского легиона, облегчавшей жизнь солдат, было то, что у каждого легионера была своя мадрина или «военная крестная». При этом обычно почти никто из легионеров свою мадрину не знал даже в лицо. Дело в том, что появлялись они благодаря военным властям, которые давали объявление в газету, что такой-то «защитник из Легиона не имеет своей «покровительницы» и просили женскую половину помочь в этом.

Иногда мадрин назначали политические партии по просьбе легионеров, но нередко испанки, желающие помочь легионерам, сами давали свои адреса в газеты. «Военные крёстные» обычно присылали все, в чем нуждались их подопечные. Однако многие русские просто переписывались со своими мадринами «без материального интереса», не принимая от них ни вещей, ни денег, поскольку все необходимое благодаря хорошо поставленному снабжению у них уже было.

В результате, в отличие от своих испанских товарищей французские легионеры в большинстве случаев были вынуждены утолять недостаток женского внимания общением с проститутками [615].

Кроме того, говоря о французских и испанских отличиях, следует указать, что дисциплина у испанских легионеров была еще более жесткой, чем у их французских «прародителей». Причиной тому стала не только тяжелейшая фронтовая ситуация, но и «перегибы» темпераментных основателей Испанского легиона – Миляна Астрая и Франко. Особый отпечаток накладывала и «африканская» специфика. Как бы там ни было, но культ жестокости испанских легионеров был заметнее, чем у их товарищей из Французского легиона [616].

Не шла ни в какое сравнение и оплата, в том числе и с обычными регулярными войсками. Например, в отличие от легионеров, им не выплачивали содержание за время, проведенное в госпиталях. Делалось это умышленно: с одной стороны, это должно было уменьшить число симулянтов и «самострелов» в обычных подразделениях, а с другой, создавалась реклама Легиону.

Отчасти это определялось тем, что командование и мысли не допускало о том, что легионеры могут уклоняться от службы. И действительно, «малодушных» среди них вывели довольно быстро: «уклонистов» и «самострелов» в случае обнаружения симуляции ждало одно наказание – смерть. Напротив, получить ранение в бою было делом желанным: это говорило о героизме легионера и служило предпосылкой для всяческих наград и продвижений.

Также в двух странах было разным отношение к легионной службе. Во Франции служить в Иностранном легионе считалось позором, поскольку обычно туда отправляли тех, кому заменили виселицу армией, а в Испании уголовный элемент старались все же больше «разбавлять».

И испанское общественное мнение относилось к Легиону иначе: многие видные общественные и политические деятели прошли через это подразделение, в том числе и губернатор города Альказар, защитивший его от республиканцев в самом начале борьбы в 1936 г., а также сам Франко.

И хотя с первых боёв Легион показал себя лучшим подразделением испанской армии, она продолжала терпеть поражения. Венцом неудач испанцев стал разгром в битве при Анвале 22–23 июня 1921 г. Это сражение решило судьбу кампании. Одной из главных причин неудачного исхода сражения стало то, что Легион перед самой битвой почему-то отозвали из шедшей на запад Марокко армии генерала Сильвестра. Легионеры двигались в ее авангарде и удачно предупреждали все вылазки и засады рифов.

Когда их отозвали, армия Сильвестра почти сразу была разгромлена, что привело к тому, что испанцы потеряли в Марокко все немногие приобретения последнего времени и оказались перед угрозой потери своих средневековых африканских цитаделей – Мелильи и Сеуты.

Особенно тяжелое положение сложилось вокруг первой, не имевшей крупного хорошо вооруженного гарнизона и надежных укреплений. Как ни странно, ситуацию спасла нерешительность рифянского руководства, которое могло без проблем овладеть как минимум Мелильей, а потом сбросить в море испанцев и в Сеуте [617].

Как стало ясно позднее, рифы боялись «политических осложнений» и вмешательства других европейских государств. Испанское военное командование воспользовалось передышкой, чтобы в июле 1921 г. экстренно перебросить на самые угрожаемые участки Легион.

Однако положение испанцев оставалось отчаянным: многие их гарнизоны остались в глубоком тылу противника и были осаждены рифами. Испанское командование пыталось их выручить и вернуть утраченные после Анвальской катастрофы территории. Всю оставшуюся часть 1921 г. испанские легионеры находились на острие ножа. Они пытались пробиться во главе войсковых колонн с транспортами провианта к еще сопротивляющимся окруженным гарнизонам и деблокировать их [618].

В этих сражениях принимали участие несколько наших соотечественников. Некоторые из них во время этой кампании были ранены и убиты.

Несмотря на эти попытки контратак, боевая удача стала уверенно клониться в сторону рифов. В ноябре 1922 г. Миляна Астрая, несмотря на все его заслуги и выход из госпиталя после очередного тяжелого ранения, отстранили от командования Легионом. Вызвано это было тем, что испанское правительство, разуверившись в возможности достижения военной победы в Марокко, решило оттуда уйти. Кроме того, вторым аргументом для ухода из Северной Африки послужили огромные военные расходы.