Сергей Балмасов - Русский штык на чужой войне

Некоторые из русских добровольцев вместе с легионерами с конца 1936 г. и до начала 1939 г. осаждали Мадрид, тогда как другие находились на «северном» и «южном» флангах националистических войск.

Это были очень важные направления: потерпев неудачу в быстром захвате столицы, Франко решил постепенно ликвидировать очаги сопротивления республиканцев, отсекая занятую ими часть Испании от французской границы, чтобы прекратить их подпитку извне.

В этой связи в конце лета 1937 г. он начал операцию по ликвидации Северного фронта республиканцев, нацеленную на захват Страны Басков, в которой русские добровольцы и в том числе легионеры приняли активное участие. Все наши соотечественники, по отзывам испанцев, «храбро сражались в жестоких сражениях между августом и ноябрем 1937 г.» [749].

Зажатые на сравнительно небольшой территории на севере Испании, республиканцы Бискайского фронта не только упорно оборонялись, но и яростно контратаковали. Во время одного из таких контрударов в конце августа 1937 г. они нанесли поражение войскам Франко, прорвав фронт.

Во время этого боя, происходившего в районе селения Кинтай (Кинто, долина реки Эбро к югу от Сарагосы) в районе Бельчита, была почти полностью уничтожена одна из рот франкистов.

Ее остатки, возглавленные офицерами испанской службы, прошедшими путь от рядового до лейтенанта, – бывшим белогвардейским генералом Фок и бывшим марковцем, артиллеристом-штабс-капитаном Полухиным, попали в окружение и укрылись в местной церкви, после чего, согласно письму помогавшего русским добровольцам подполковника Белой армии Вадима Всеволодовича Правинского видному белоэмигранту М.Н. Скалону, «в августе под Кинто во время первой попытки красных овладеть Сарагосой пали смертью храбрых Фок и капитан Полухин» [750].

Они отбивались от наседавших коммунистов из винтовок, пистолетов и трофейного «Максима» целых две недели. Их безуспешно пытались выручить. Помощь была близка, но прорвать кольцо «красных» не удавалось. Каждый день летчики-франкисты сбрасывали на крышу церкви вымпелы, в которых говорилось, что подмога рядом и что нужно продержаться еще чуть-чуть.

Однако спасти окруженных не удалось: по одним данным, коммунисты, раздосадованные неудачными атаками церкви, разбили ее стены снарядами, которые погребли оборонявшихся под руинами, за исключением одного из русских офицеров, который, будучи раненым и не желая сдаваться, застрелился.

По другим данным, во время последней атаки «интернационалистов» патроны у оборонявшихся были уже на исходе. В живых осталось лишь несколько израненных и измученных непрерывными боями людей. В этот момент Фок якобы каким-то образом вызвал огонь франкистской артиллерии «на себя», под которым погибли и оборонявшиеся, и штурмующие.

Согласно третьей версии, русские военные сознательно приняли гибель. Якобы они не желали отходить с франкистами и прикрыли их отступление ценой своей жизни.

В своих мемуарах Шинкаренко, ставший после гибели Фока старшим по чину русским добровольцем в Испании, придерживается версии относительно самоубийства последнего. Он утверждает, что причиной такого решения стало то, что якобы он «лишился самообладания, поскольку тогда находился в состоянии глубокого уныния, вызванного появившимися у него сомнениями в возможности реставрации монархии в России».

Справедливости ради надо сказать, что оба русских генерала являлись монархистами, вынашивавшими планы восстановления императорского строя в России. Но в сравнении с «прожектёром-фантастом» Шинкаренко Фок был куда большим реалистом.

Ясно одно – русские волонтеры тогда сражались до конца. Будучи непримиримыми борцами против коммунистов, они предпочли смерть плену. Кроме того, они не желали в нем оказаться, помня о печальной судьбе русского добровольца А. Куценко, захваченного «республиканцами» живым, которого якобы (согласно источникам самих белых волонтеров) зверски пытали, кастрировали и убили, размозжив голову камнем.

Смерть Полухина, уцелевшего во время памятных боев Гражданской войны в России конца 1919 – начала 1920 г., когда Марковская дивизия дважды была порублена буденновцами, и погибшего в бою с коммунистами на далекой испанской земле, оплакивалась многими белоэмигрантами.

Но еще более особенное отношение было к Фоку, который неоднократно и неудачно пытался поступить добровольцем в армию Франко и в конце концов добился своего. Для этого ему пришлось затратить немало усилий. Он, ветеран двух войн, Первой мировой и Гражданской, безуспешно пытался убедить испанцев пустить его сражаться против большевиков хотя бы даже солдатом.

Но и это не возымело на испанцев должного действия. Они не хотели принимать Фока, сылаясь на его почтенный 57-летний возраст, который не позволит ему эффективно сражаться и выполнять поставленные задачи, и советовали старому генералу вернуться во Францию.

Бывшего русского генерала охватило отчаяние: проделать такой сложный путь, чтобы бесславно вернуться обратно! Тогда он выхватил винтовку у одного из солдат и так лихо продемонстрировал своё умение в оружейных приемах, а заодно и физическую силу, которым позавидовала бы и молодежь. После этого испанцам, пораженным мастерством, настойчивостью и напором русского генерала, не оставалось ничего иного, как зачислить его добровольцем.

Вскоре после трагедии Кинтай был освобожден франкистами. Все погибшие защитники церкви были найдены под руинами. Однако Полухина и Фока опознать не удалось, настолько изуродованными оказались их тела…

Всех павших в том бою похоронили в двух братских могилах, отдельно офицеров и солдат, сознательно не разделяя их по национальной принадлежности. Но это было ни к чему: за то время, пока Фок и Полухин находились в испанской армии, они стали «своими», а отношения их с сослуживцами, как свидетельствовали сами испанцы, «были прекрасными».

В том числе поэтому в начале 1938 г. большую часть оставшихся в живых русских и перевели в ранее созданное единое подразделение, «Донна Мария де Молина», о чем говорилось выше. Это решение касалось и многих легионеров.

Большинство из них на протяжении 1938–1939 гг. сражались против республиканцев по берегам реки Тахо.

О том, как воевал на заключительном этапе Русский отряд, свидетельствует перешедший в него легионер Али (Сергей) Гурский в своей статье «Ночь в карауле» [751]: « Наш отряд несет сторожевое охранение на очень важном участке по реке Тахо. Фронта здесь физически быть не может. Высокие скалистые горы, покрытые хвойным лесом и высоким кустарником. Страшные обрывы, и вместо дорог – горные козьи тропинки, да и то их нужно найти. Посмотришь вниз – и голова кружится. Никакие большие операции здесь невозможны, а посему и идет здесь война индейская, партизанская и суровая. Скальпы не снимают, но красные еще более жестоки – выкалывают глаза, вставляя туда найденные на убитом святые образки, режут на куски тело и т. д. Жизнь нашего отряда – жизнь первых переселенцев на Дальнем Западе, проникших в земли свирепых краснокожих.