Петр Столпянский - Город Оренбург: Материалы к истории и топографии города

Ворота в городе сохранились, конечно, вплоть до уничтожения крепости и крепостного вала. В последующее время Самарские ворота получили название Чернореченские, Яицкие — Водяные и помещались они первые около нынешней Чернореченской площади, вторые по Водяной улице. Городской вал шел приблизительно по Безаковской улице. Сакмарские ворота были близ нынешнего окружного суда, Орские около казачьего штаба.

Современному жителю города Оренбурга про бывшие когда-то крепостные ворота должна напомнить калитка, находящаяся в настоящее время напротив дома казенной палаты, на берегу реки Урала при спуске к живому мостику. По всей вероятности многие из жителей Оренбурга смотрели с ужасом на архитектуру этой калитки и задавали себе вопрос, да почему же не уберут этих уродливых статуй с отбитыми носами? А между тем эти статуи заслуживают большого внимания со стороны оренбуржца — позволим себе напомнить их историю [100] «Оренб. Лист.» 1890 г. № 34. .

В 1755 году прекратился благодаря энергическим мерам бунт, начатый башкирцем Алаевым. По окончании бунта Неплюев отправил в Петербург своего сына Николая Ивановича с изложением всего хода дела во время бунта. Императрица Елизавета Петровна, выслушав от Неплюева доклад лично, во время аудиенции, между прочим, пожелала, чтобы в Оренбурге выстроены были лицом на киргиз-кайсацкую степь каменные ворота с арматурою в виде своего Высочайшего подарка Ивану Ивановичу Неплюеву и городу Оренбургу. И вот благодаря этой то Высочайшей воле, Неплюев и распорядился построить в Оренбурге, в 1755 году каменные ворота, поставить их на водяных воротах городского вала лицом на киргиз-кайсацкую степь или к меновому двору. Потом ворота эти были перенесены на Сакмарские ворота и наконец попали они на свое настоящее место. Ворота эти каменные, шести аршин ширины, трех с половиною высоты, боковые столбы сложены из кирпича и оштукатурены, перекладина над воротами деревянная, сверх ворот на перекладине, между маленькими, четырехскатными крышами над столбами, утвержден ребром плоский белый камень, на коем высечены арматурные украшения, состоящие из знамен с древками, ружей, секир, ядр, барабанов, сигнальных рожков, задних частей орудий, которые окружают государственный герб. В середине герба снизу поставлены переплетенные инициалы И. Р. Е. и под ними год 1755. Инициалы означают Императрица Российская Елизавета. Кроме этих украшений, в углублениях-нишах столбов с лицевой стороны поставлены два ангела держащих по щиту, копью и пальмовой ветви. Ангелы высечены из белого камня и скорее похожи на каменные бабы, находимые в степи, чем на ангелов.

Вот каково происхождение стоящей ныне у палаты калитки.

Крепостные ворота были каменные, сводчатые, на них вместо земляного бруствера были расположены каменные стенки, через ров против каждых ворот устроены деревянные мосты. Вечером эти ворота запирались и таким образом из города не выпускали, а у приезжающих в город спрашивали паспорта.

У каждых ворот города, несколько выступая из линии домов, стояла каменная кардегардия — караульный дом. У Сакмарских ворот кардегардия находилась на месте нынешней инженерной дистанции, последняя была несколько подальше. Кардегардии были каменные одноэтажные здания с деревянною платформою по фасаду и будкою, в которой помещался часовой. Улицы около кардегардии, как и следовало ожидать, были переграждены пестрым шлахбаумом. Рядом с кардергардией помещались и питейные дома: Сакмарский на углу нынешних Инженерной и Успенского переулка, он один отошел несколько от кардегардии — вызывалось это обстоятельство тем, что рядом с кардегардией были постройки инженерного ведомства, поэтому и отнесли этот питейный дом несколько подальше. Но все же соседство, как оказывается, было неприятное и неудобное.

Именно, в 1838 году командир Оренбургской инженерной команды подполковник Фосс взошел к графу Перовскому с следующим рапортом [101] Арх. Орен,. Арх. ком. отд. гражд. дел начато 7 авг. 1838 г. : «Между инженерными мастерскими и двором инженерным существует питейный дом, в который люди военно-рабочей 35 роты при выходе на работы и ухождении с оных безпрерывно ходят и в течение дня перебывает в оном почти вся рота, через что люди сей роты расстроились до такой степени, что с трудом можно отвращать это зло, да и сверх того делается остановка работ в означенных мастерских. Во избежание чего я всепокорнейше прошу Ваше Превосходительство не оставить приказать кому следует этот питейный дом сломать и перенести в другое место».

Несмотря на указание подполковника Фосса, что вся рота расстроилась, ответ от графа Перовского был неутешителен, оказалось, что «за силою состоявшихся на питейный откуп условий, как на настоящее, так и на будущее с 1839 года четырехлетие перенесение питейного дома на другое место невозможно».

Соседство кардегардий, питейных домов и выездных ворот делали то, что каждый выезжающий и приезжающие не могли миновать питейного дома, на котором в то время была лаконическая вывеска «государственный герб», а из питейного дома легко было угодить в кардегардию.

Мы удалились несколько от нашей цели — возобновить в памяти читателя описание Оренбурга, сделанное Рычковым, но чтобы не возвращаться при дальнейшем изложении к описанию прежних крепостных ворот и неизбежных их спутников кардегардий и питейных домов, скажем несколько слов о дальнейшей судьбе их.

Ворота, конечно, исчезли вместе с исчезновением вала в 1862 году, кардегардии и питейные дома существовали на своих местах гораздо дольше.

Когда была уничтожена питейно-откупная система, эти дома подлежали продаже, а земля, находящаяся под ними, должна была отойти в собственность города. Город сперва согласился на покупку питейных домов [102] Архив городской думы. , их в то время было 7 и носили они следующие названия: Госпитальный, он помещался на базарной площади, Чернореченский, Водяной, Сакмарский, Орский — у ворот тех же наименований, Своекоштный — угол Троицкой и Торгового переулка, Канонирский — угол Водяной, и Атамановского переулка. Но началась переписка о возможности этой покупки, о ее условиях и когда, наконец, дело было разрешено, прошло пять лет и городской архитектор, свидетельствуя эти постройки, дал о них следующий отзыв: «сложенные из слабо обожженного кирпича, на дурных фундаментах, каменные стены этих домов местами дали осадки, отчего в стенах образовались значительные трещины, в особенности в углах зданий, при коих с лицевой стороны кирпич сильно выкрашивается от давления стен, начинающих клониться в одну сторону: все имеющиеся при домах деревянные части строений, как-то: крыши, оставшиеся местами полы, потолки, двери, оконные рамы и т. п. за немногим исключением сгнили и сделались негодными; печи и дымовые трубы ветхи и частью разрушились; все дома имеют, кроме того, безобразный внешний вид».