Эрик Котляр - «Ореховские» круче «Сицилийских». История московских организованных преступных сообществ

Не все было просто и с известной фирмой «Русское золото», которую, по-видимому, Пылевы и Буторин продолжали считать в зоне собственных интересов. Иначе как объяснить, что медведковские вдруг решили поглубже изучить, что там происходит? Чем заканчивается обычно такое «изучение», в правоохранительных органах знают хорошо. И потому к заявлениям г-на Таранцева, сделанным им в свое время о том, что его собираются ликвидировать спец-органы и, в частности, сотрудники РУБОП, следствие отнеслось скептически. Как, впрочем, и к версии убийства Гелашвили, вице- президента «Русского золота». Это, мол, также дело рук правоохранителей, у них, якобы, к нему был свой особый счет. Вообще тут показательна наглость, с которой бандиты приписывают правоохранителям собственные привычки расправ с проштрафишимися. Наивно и дерзко.

По материалам следствия выстраивается иная версия. Зачем понадобилось расстреливать Гелашвили, человека нового и только вступающего в дело? Зачем нагло и вызывающе потребовалось расстреливать офис фирмы? Скорее всего, Пылевы и Буторин пытались вызвать в фирме переполох и, используя панику, дать понять Таранцеву, что нельзя забывать своих «друзей», надо быть к ним поближе. В пользу этой версии говорит и покушение на Ермолаева, имеющего интересы на Митинском рынке (с ним попытались расправиться в лифте), и убийство его компаньона в Подольске.

Следствию было известно, что медведковская наружка уже бродила за руководителем «Русского золота», но, поскольку его охраняли высококлассные специалисты, ей оставалось любоваться «объектом» лишь издалека.

Для таких людей, как Пылевы и Буторин, все это раздражающий фактор.

Фирменный почерк медведковских тот же, что и у ореховских. Люди Буторина приходили к родителям казненных ими соратников и внушали: ваш сын уехал за границу, искать его не надо. Ходить в «беспредельную» милицию тем более. Они сами будут приносить от него деньги и приветы, а лет через пять сын вернется.

До сих пор многие старики верят, что их дети живы, бандитские подачки почитают за сыновью заботу, живут на эти деньги, а в разговорах с милицией молчат, стиснув зубы.

То же и с медведковскими волонтерами. Ни по одному исчезнувшему бойцу бригады не было розыскного дела, что очень затрудняло работу.

Каждое убийство надо было начинать с нулевой отметки. Раскрытие убийств затруднялось тем, что все жертвы были голые, их не расстреливали, а душили, отсекая головы и кисти рук. Землю над захоронением тщательно обрабатывали, посыпая перцем, солью и табаком. Одежду — а это существенный вещдок — вывозили как можно дальше, прокладывали горючим материалом, обильно поливали бензином и сжигали так, чтобы не оставалось ни соринки. Часто наведывались на места, где спрятаны трупы, землю выравнивали, чтобы не выдавал провал почвы.

Подготовка к убийству режиссировалась, как театральная постановка. Пылев принял решение о казни Кондратьева, одного из членов бригады. Терпеливо дожидались удобного случая. Он подвернулся, когда между Кондратьевым и Симоновым (Пельменем) вспыхнула ссора.

В порядке дисциплинарного взыскания обоим объявили: за нарушение дисциплины будете сражаться, как гладиаторы, до смерти одного из вас.

В глухом лесу каждому выдали по веревке, и противники, до этого перебрасывающиеся шуточками, начали сражение. Их обступили, подбадривали советами, и вдруг добродушно-шутливую обстановку нарушила резкая команда:

— Кончай, Пельмень!

В грудь приговоренного уперся ствол. Симонов ударом ноги сбил Кондратьева на землю лицом вниз, накинул веревку на шею и задушил. Лопатой обезобразили лицо, отчленили кисти рук, сняли одежду и закопали…

Но были и изощренные методы. На «политзанятиях» руководители медведковцев предупреждали подопечных: в Москве мы хозяева, милиция под нами. За неподчинение отправим в тюрьму для испытания характера.

И это была не шутка. Царькова, парня из Климовска, милиция остановила и предъявила обвинение в хранении наркотиков. Но вся бригада знала, наркотики Пылевыми запрещены под страхом смерти. У Царенко их быть просто не могло.

Тем не менее, он угодил в Бутырскую тюрьму, где провел полгода, прошел проверку на благонадежность, стойко выдержал испытание на «колку»… и тогда его выкупили.

Другого представителя медведковского «коллектива» поймали будто бы с пистолетом. В группировке никто в это не поверил, оружие получали только в дни работы. Через полтора года мученик вышел из тюрьмы.

Каждый такой случай ставили в пример — так будет с каждым, кто провинится. Суровые наказания отбивали охоту к вольнодумству. Пылевы казались всемогущими как боги. Страх перед ними парализовал сознание. Обращались к ним строго по имени и отчеству, скажем, Олег Александрович… За случайно произнесенную кличку можно было расстаться с головой.

Юрий Тутылев (Мясной)

Андрей Марушкин

Витаутас Казюконис

А теперь об интриге в начале нашего материала.

Андрей и Олег были помешаны на заботе о здоровье и требовали того же от своих подчиненных. Все члены медведковской бригады были обязаны под страхом кары ставить очистительные клизмы, чтобы легко и весело смотрелось на белый свет. Раз в неделю, согласно распорядку, под жестким контролем Олега Пылева проводились фруктовые дни, мясо категорически запрещалось в рационе.

Здоровенные, накачанные мужики под сто с лишком килограммов веса по-детски выпрашивали:

— Олег Александрович, разрешите хоть чуть-чуть мясца…

В ответ угрожающий взгляд стальных глаз. Они с завистью слушали коллег из соседних группировок, какую вольготную жизнь те ведут, но никто не осмеливался вслух выразить недовольство. Примеров перед глазами много, и все впечатляющие.

Один из членов медведковского дивизиона, по кличке Мясной, самый кровожадный любитель пыток и резания живого мяса (за что и заработал прозвище), когда изрядно поднадоел хозяевам, вдруг скончался от «передоза». Этот случай вызвал настоящее смятение, наркотики для них были недосягаемы, как лунная порода!

Необъяснимо скончался пышущий здоровьем молодец Казюконис, еще один специалист по расчленению трупов. Неожиданно он сошел с ума и повесился (!).