Эрик Котляр - «Ореховские» круче «Сицилийских». История московских организованных преступных сообществ

Шофер уже вернулся, когда раздались удары в дверь, он подбежал, чтобы ее открыть, но дверь вышибли, и он упал вместе с дверью.

На кровати спал Сукач, из-под подушки у него вытащили ПМ. В милиции он день простоял в твердой стоике: мол, ничего не знаю и хата не моя, но потом заговорил и сдал арсенал.

Так началась раскрутка еще одного коллектива из организации Лазовского.

Сукачу повезло со следователем. Сергей Дорофеев работал в управлении по расследованию бандитизма и убийств Мосгорпрокуратуры, имел опыт общения с преступниками более восемнадцати лет. Насмотрелся всякого и научился разглядеть в самом отпетом убийце человеческую личность. Эрудированный и спокойный Дорофеев располагал к себе людей житейской мудростью.

С первой встречи с Дорофеевым Сукач занял конструктивную позицию сотрудничества и рассказал много неизвестного. Так выплыла на свет давно забытая история о поджоге армянской шашлычной на 32-м километре Кольцевой. Кто поджег, в свое время не установили, и дело было сдано в архив. Пришлось немало «перешерстить» фактов, прежде чем восстановили картину поджога.

Сукач парень капризный — отклонял всех защитников, которых ему назначала коллегия. Даже адвокат, рекомендованный дружками с воли, его не устроил. И лишь адвокат, на которого его мать собрала деньги, покорил парня, с ним так и шел до самого суда.

Но после нескольких откровенных разговоров с Дорофеевым Сукач вдруг «закрылся», больше говорить ни о чем не пожелал — вообще все взял на себя. «Да, я такой вот крутой бандюган. Все делал один, остальные тут ни при делах!»

Дорофеев сразу раскусил этот трюк. Подошла амнистия орденоносцев, под которую должен был попасть Сукач, да и не награжденных, но воевавших в Чечне за недоказанностью выпускали просто так. Дорофеев показал Сукачу дополнительное разъяснение к условиям амнистии, по которым на лиц, совершивших тяжкие преступления, положение об амнистии не распространялось, и «братва» затосковала. Шихоян стал валить убийство Кочарова на Сукача, мол, он и убивал.

Сукач не отрицал, что провел контрольные выстрелы, хотя тоже говорил, особых причин для убийства не было, но раз человек ранен, надо же его добить!

Кирилл Борисов вообще сослался на свое право, дарованное ему как гражданину России 51-й статьей Конституции, ничего не говорить и молчал как рыба.

И все-таки благодаря филигранной работе Дорофеева суд прошел по полной программе — их судили по 209-й статье за бандитизм и ряду других статей за умышленные убийства по новому и старому Уголовным кодексам. Сукач получил 22 года, Борисов -20 лет, Шихоян — 18 лет далеко не комфортабельной жизни.

А вообще-то жаль. В другом государстве из Сукача вместо матерого убийцы вполне мог получиться замечательный солдат, а со временем настоящий полковник!

И уже находясь в заключении, Сукач некоторое время содержался в одной камере с Александром Пустоваловым, знаменитым Сашей Солдатом из орехово-борисовской группировки. Они так привязались друг к другу, что, когда настала пора прощаться, расставание было по-братски трогательным! Вот ведь, как случается в жизни. Бывает фронтовое братство, а ещё бывает и тюремное, но только заблудших, похожих душ, случайно встретивших друг друга в казематах централов!