Эрик Котляр - «Ореховские» круче «Сицилийских». История московских организованных преступных сообществ

Обществу пришло время воспрять духом — в небытие канула самая страшная в Москве преступная бригада, не знающая пощады к своим жертвам. Многие не верили, что их постигнет кара за прегрешения. И тем не менее момент истины настал.

Еще раз посоветуем читателям перечитать описания кошмарных дел в двухтомнике «Мы из МУРа» и «МУР! Стоять!», чтобы глубже прочувствовать, от какой напасти избавилось общество благодаря высокому мастерству профессионалов. Вынесенный приговор потерявшим человеческий облик бандитам — наибольшая победа права за последние десять лет.

Им, кстати, нелегко досталась победа не только над бандитской опухолью, поразившей тело Москвы, но, если хотите, над современными законами, которые вроде бы не оставляют сейчас время на раздумье и вызывают соблазн использовать всевозможные «слоники» и «подвески».

Оказывается, можно работать чистыми руками правда с головой, для чего нужны терпение, умение утвердить себя в глазах преступника, не прибегая к заплечным приемам.

А вот о милиции скажем так — может быть имеет смысл внимательно изучить те пути, которыми шли опера МУРа и следователи Мосгорпрокуратуры, чтобы стереть наконец грязь с милицейского мундира и закончить разговоры о костоломных методах дознания.

Полное сотрудничество с членами орехово-борисовской группировки во время следствия строилось по такой формуле: «я должен рассказать все, независимо от того, страшно мне или нет. Но, если я решил сотрудничать, — значит, обязан выполнить это условие».

Что взамен? Только одно — при вынесении приговора учет смягчающих обстоятельств, что, конечно же, должно отразиться на назначенных судом сроках наказания.

Задача для опера и следователя — помочь бывшему бандиту прийти к выводу: грядущее наказание заслуженно и неотвратимо, но… Вот это самое «но» и есть соль всей работы.

В общем, ничего нового. Так делали и раньше. Но представьте — перед вами больше десятка до смерти запутанных своими вожаками парней, которых заставляли не раз совершать бессмысленные казни своих товарищей. Не объясняя, почему они должны были отправлять на небеса людей, деливших с ними вчера судьбу неприкаянных плохо оплачиваемых убийц.

Человек за время следствия повзрослел настолько, что уже не испытывает восторга перед блатной романтикой, которая чуть не свела его в могилу. И он открыт для откровенных разговоров. Их цель — не просто смягчить судьбу, но и искупить грех перед собой и родственниками им убиенных. Тогда ему начинает светить надежда на снисхождение, но опять же при условии говорить все, что знает, не оставляя ничего недосказанным.

Те, кто продолжали хитрить и изворачиваться, получили наказание по полной мере. Но ведь и их не давили на следствии. Добытых «гуманным» путем материалов для обвинения вполне хватало, чтобы «замуровать» на длительные сроки всех членов бандколлектива.

Тот же Пустовалов. Он был даже рад, когда состоялся его арест. Мучительный процесс перековки сознания начался у него еще на воле. И уже в Лефортово этот квалифицированный убийца, отправивший на тот свет самого Солоника в Греции, начал не просто сотрудничать со следствием, а активно работать. Он называл по именам всех лидеров, заказчиков, чьи смертельные прихоти он выполнял, не только не скрывая важные факты, но и старался сам понять, что необходимо для восстановления объективной картины расследования. За ним двадцать убийств. Вина более чем тяжкая, для пожизненного заключения. Это, конечно, его угнетало, мечтал получить срок хотя бы лет в двадцать шесть. С учетом искреннего раскаяния и оказанной им помощи на стадии следствия и суда ему вменили меру наказания в двадцать два года, что было им воспринято как вполне справедливое решение. Конечно, при определенных обстоятельствах Пустовалов, для которого лишение жизни других людей было повседневной работой, всегда сможет использовать свое зловещее умение. Но сегодня он готов искупить грехи для возвращения к жизни нормальным человеком. И это самая эффективная школа воспитания, которой не найдешь у Каменского и Песталоцци. Школа перековки натуры.

Но прошлое так просто не отпускает. Слишком глубоко залегает пласт преступности ореховских. И его порода все время выплывает на поверхность. Следствие выявило ещё шесть доказанных убийств. И Пустовалов снова в московском СИЗО. Снова следствие и вопрос: «Зачем ты убивал?» И понурый его ответ: «Я солдат и привык выполнять приказы».

За три десятка лет эти парни превратились в зрелых мужиков. Многие попытались начинать жить с чистого листа, но не у всех это получается. Например, бригадир пылевских палачей Александр Шарапов. Вместе с Олегом Пылевым и Махалиным скрывался в Одессе, где их босс пытался врасти в украинский бизнес. После задержания и экстрадиции Пылева в Россию, пути-дорожки дружков разошлись. Шарапов некоторое время болтался в Испании, потом вернулся в Россию и осел во Владимирской области, где-то под Суздалем. У одного из ореховских был там домик в деревне. В нем и поселился Шарапов. Корова, куры, природа — все это отвлекало от тревог и мысли, что он в розыске за пять совершенных убийств и участии в казни Солоника. Так прошло четырнадцать лет. Уже и в полиции считали его в безнадежных списках, когда в Суздале его «случайно» узнал один из бывших соратников по лихому времени. Перед полицейскими, прибывшими по сигналу, стоял бородатый крестьянин, многодетный отец с паспортом советского гражданина Шарапова…

Шерстобитов, с которым Шарапов начинал работать в охране Дома Туриста, узнав о его аресте, выразил сочувствие бывшему коллеге. Мол, прошло столько лет, человек одумался, жил трудом… Может это суд и учтет, тем более Шарапов рассказывает следствию много интересного из личного пережитого.

Но ведь не все пытаются, как Шарапов сеять и полоть полезные сельхозкультуры.

Совсем иной путь избрали патентованные убийцы из одинцовской ватаги Белка Чипит (Игорь Сосновский) и Болтон (Сергей Фролов). После разгрома сыщиками МУРа «одинцовского дивизиона» они 17 лет скрывались в Тверской области, несмотря на то, что были объявлены в российский и международный розыск. Белкин из-за рубежа отдавал приказы своим вассалам и по его подсказке они продолжили привычный хоровод смертей.

Из случайных гастарбайтеров, в основном, это были выходцы с Северного Кавказа, они создали ещё одну группу киллеров, которая продолжила начатый Белкиным террор рынка «Одинцовское подворье». Рынок богатый и дорогой, туда приезжают почетные обитатели Рублевки. Белкин включил в управление рынком своих близких родственников, В ореховскую группировку от рыночных доходов перетекали основательные барыши. Поборы продолжались и после разгрома группировки, несмотря на то, что Белок уже давно грелся под благодатным солнцем на земле далеких Пиренеев.