Эрик Котляр - «Ореховские» круче «Сицилийских». История московских организованных преступных сообществ

Трудно судить, как повлияли романы Пьюзо «Крестный отец» и «Сицилиец» на итальянскую мафию, но что эти книги нашли благодарных почитателей и последователей в России, так это точно.

Пылевы строили в группе свои отношения точно по схеме взаимоотношений клана Корлеоне с молодняком. Каждый в банде Пылевых не доверял друг другу и каждый знал: сегодня мне поручат задушить кого-нибудь из братанов, завтра кто-то из своих то же сделает и со мной.

Пылев вызывал к себе на беседы кого-нибудь и требовал расправиться с соратником, при этом он долго объяснял, почему почетную обязанность доверяет именно ему. А потом вдруг резко менял решение и перепоручал дело другому исполнителю. Этот «другой» радостно выполнял задание и также радостно докладывал, не догадываясь, что уже он сам на очереди и вчерашний его корефан с нетерпением ждет приказа…

Подозрение, недоверие, жестокость насаждались Пылевыми в преступном коллективе. Поощрялось доносительство, но донести еще не означало заслужить уважение у лидеров. Сегодня донес ты, тебе поручили расправу, а завтра пуля или удавка будут ждать уже тебя там, где, казалось бы, и не должно быть подвоха!

На следствии у пылевцев спрашивали: «Вы ведь «быки», почему терпели и не расправились с Пылевым? Видели все и знали, что мало кому удастся спастись из ловушки, которую они для вас расставили».

Ответ таков: «Мы были под гипнозом ужаса. Каждый боялся соседа и не знал, что у него на уме: если бы начали договариваться, где гарантия, что через пять минут не донесут Олегу или Андрею?

То есть возможность заговора или предательства в группе была исключена по той же жесткой системе, что использовали крестные доны в итальянской мафии по Пьюзо. А еще говорят, что Россия теперь не читающая страна!

Вот только одна загогулина оказалась для Пылевых гибельной — начитанные люди работают сегодня ещё и в МУРе. И науку Коза Ностра умело используют в работе по схемам как «от преступления к человеку», так и от «человека к преступлению». Жизнь постоянно вносит коррективы в оперативную практику. В том числе и из литературы.

Еще лет тридцать назад ликвидация бандитского подполья не требовала специальной теории. Законы были на стороне государства и их применителей. Достаточно было провести необходимые оперативно-следственные действия с установлением лиц в банде, выявлением фактов преступления и подготовки к задержанию, и группа правонарушителей прямиком отправлялась на нары. Свидетели запросто называли своих обидчиков в зале суда, а суд, состоящий из судьи и двух квалифицированных заседателей, выносил справедливый и суровый приговор по действующему тогда законодательству.

В таких условиях легко было работать Жегловым и даже Шараповым. Эти мифологические сыщики, привыкшие к прямым действиям в борьбе с противником, всегда оставались правы в своих решениях. Они представляли власть и служили государству.

И бандитская поросль уважала их, вводила в степень превосходства и принимала их работу за справедливость по меркам блатного устава.

Опер, не нарушавший правил честной игры с задержанным, был почитаем и авторитетен. Суд уже вынес приговор, а к нему из мест заключения продолжали все еще обращаться, как к душеприказчику, мятущиеся в сомнениях, заблудшие и погрязшие в земных грехах отступники от закона.

К сожалению, те времена канули в Лету, и опытные сотрудники розыска вспоминают о них как о празднике права.

Теперь все не так. Новое время вывернуло право наизнанку, и законы зашатались, как пьяные. Они не признают больше прав потерпевших, а свою государственную мощь они направили на охрану самих нарушителей. Жертвы теперь всегда виноваты в том, что они жертвы, а их обидчики по любому выходят сухими из воды.

Такого безумия не мог себе представить даже поборник справедливости чистоплюй Шарапов.

Что касается Жеглова с его прямотой и ненавистью к уголовной мрази, сегодня он стал бы клиентом службы собственной безопасности при первой благородной провокации против Кирпича.

И все-таки милиция работала. Никто не пожелает в этом признаться, но поневоле изменилась вместе с законами ее практика добычи улик. То, что раньше называлось недозволенными методами, сейчас стало, может быть, единственной возможностью справедливого наказания убийцы. Доказательства, полученные в процессе оперативно-розыскных разработок, для суда сегодня не убедительны. Адвокат всегда найдет правовую основу, чтобы опровергнуть их «законность», а подученный им подследственный будет молчать, как партизан, отказываясь сотрудничать со следствием. Адвокат внушил ему: нет трупа — не будет и наказания.

Право на молчание дано самой Конституцией, 51-й статьей. Время идет, следствие ограничено жестким сроком, нагло ухмыляющийся убийца считает дни до своего освобождения. Как быть? Затрачено столько сил, в глазах потерпевших светится надежда, и следователь чисто по-человечески не может не сочувствовать горю защищаемых им людей.

И тогда в камеру к бандиту подселяется «квадратный шкаф», чье кулачное право не менее обескураживает, чем новые законы России.

И уже на следующий день после знакомства с соседом по камере убийца, захлебываясь слюной, сам просит отвезти его на место, где он зарыл убиенного, а адвокат, проклиная размазню, разводит руками в зале суда. Сроки следствия выдержаны, наказание назначено, справедливость восторжествовала.

Вот пришлось разбирать дело об изнасиловании малолетней девушки московским кавказцем. Эти люди энергично заполняют Москву, но жить предпочитают здесь по законам гор.

Во время расследования он вдруг начисто забыл язык, на котором говорят на его новой родине, и потребовал переводчика. По закону, естественно, переводчика ему привели, но на следующий день родители изнасилованной девчушки забрали свое заявление.

И тогда следователь после некоторых душевных колебаний нашел выход из тупика, в который его загнали новые законы. Он перевел зарвавшегося кавказца в территориальное отделение милиции, где опера обнаружили истекающего кровью ребенка, над которым совершено надругательство, и, поскольку у них тоже есть дети, поклялись разыскать мерзавца. Но кавказца разыскали их коллеги из другого района Москвы, вот так, наконец, он попал к ним. Вскоре несколько уроков русского языка оказались настолько успешными, что переводчик стремглав кинулся извиняться перед родителями пострадавшей девочки и попросил их забыть выданные в их адрес угрозы!

И в этом случае справедливость утвердилась заслуженным наказанием для преступника.