Владимир Рохмистров - Большая игра: Столетняя дуэль спецслужб

Русское правительство и русских военных давно уже беспокоила активность британских офицеров, исследователей и путешественников в регионе, который, по их мнению, относился к сфере влияния России. Особенно встревожила наместника Ташкента, генерала Кауфмана, отправленная вице-королем Индии лордом Мейо британская «торговая» миссия, возглавляемая старшим политическим советником сэром Дугласом Форсайтом к Якуб-беку, владыке Кашгара.

Мусульманский владыка к тому времени уже проявил чрезвычайную враждебность к России. Он усилил военные посты на общей границе и запретил въезд русских купцов. Русские военные решили, что Британия наконец отказалась от политики «искусного бездействия» и собирается, взяв Кашгар под свою защиту, монополизировать там торговлю. На самом деле с Кашгаром у англичан тоже возникло немало проблем, неведомых русским. В Яркенде британская миссия сразу же обнаружила, что Якуб-бек находится на востоке своих владений, более чем за тысячу километров, и неизвестно, когда вернется. Англичане заподозрили, что сделано это из осторожности, дабы приемом британской миссии не навлечь на себя гнева русских. Как бы то ни было, миссии пришлось вернуться в Индию ни с чем.

Такое неуважительное поведение по отношению к посланцам Британии какого-то мелкого азиатского царька высокомерным англичанам показалось неслыханной наглостью. Этот неожиданный «от ворот поворот», независимо от того, явился он преднамеренным или нет, они опять восприняли как серьезный удар по престижу Британии в Азии — и именно в этот момент Санкт-Петербург сделал первый из решающих шагов, значительно усиливших политическое и стратегическое положение России.

Девятнадцатого октября 1870 года министр иностранных дел России князь Горчаков направил в российские посольства для вручения правительствам государств, подписавших Парижский трактат 1856 года, циркуляр о решении России не соблюдать часть статей этого договора. Момент для заявления был выбран исключительно удачно. Главный «гарант» Парижского трактата — Франция — в начале сентября потерпела от Пруссии сокрушительное поражение под Седаном, и Пруссия обещала России поддержку. Австро-Венгрия не рискнула выступить против России из опасения подвергнуться новому нападению Пруссии. Еще совсем недавно, в 1866 году, последняя, разбив австрийскую коалицию, вынудила Австрию согласиться на полное преобразование германского союза и выйти из него совсем, отдать Италии Венецианскую область, уступить Пруссии свои права на Шлезвиг-Голштейн, уплатить двадцать миллионов талеров контрибуции и признать те территориальные изменения в северогерманских областях (за исключением Саксонии), которые признает нужным прусское правительство. Италия, вследствие договора 1865 года, была заодно с Пруссией. Таким образом, оставалась одна Англия, но она всегда избегала единоличных военных действий.

Парижский трактат ставил Россию в несправедливое и опасное положение, так как Турция, Англия и Франция сохраняли право содержать свои военные эскадры в Средиземном море. Появление в военное время с согласия Турции иностранных судов в Черном море «могло явиться посягательством против присвоенного этим водам полного нейтралитета» и делало Причерноморское побережье России открытым для нападения. В своем циркуляре Россия заявляла, что Парижский трактат неоднократно нарушался державами, подписавшими его. Поэтому, отмечалось в циркуляре, Россия «не может долее считать себя связанной» положениями трактата, которые ограничивают ее суверенные права и безопасность на Черном море. В то же время царское правительство заявляло о намерении соблюдать все остальные пункты Парижского договора.

Циркуляр Горчакова произвел в Европе впечатление «разорвавшейся бомбы». Особенно враждебно встретили его правительства Англии и Австро-Венгрии, ибо последняя тоже была всегда не прочь присоединиться к интригам против России. Однако обеим странам пришлось ограничиться лишь словесными протестами. Английский кабинет, резко возражая против одностороннего пересмотра трактата, выступил с предложением созвать по этому вопросу конференцию держав, участвовавших в его подписании. В свою очередь, венское правительство заявило, что Парижский трактат может быть отменен только с согласия всех подписавших его держав. Против одностороннего решения возразило и итальянское правительство. Франция была занята собственными делами. Что касается Пруссии, то Бисмарк, конечно, был «раздражен» таким выступлением России, но ему оставалось лишь выполнить свое обещание. Он заявил, что поддерживает требование России об отмене «самых неудачных» статей трактата. Неожиданная поддержка была оказана и Соединенными Штатами, которые заявили, что никогда не признавали постановлений Парижского трактата об ограничении прав России на Черном море.

Вот что мы находим по этому поводуу Хопкирка: «Новость вызвала в Лондоне переполох, поскольку цель запретов состояла в том, чтобы держать русский флот подальше от турецких проливов и Средиземноморья, гарантируя Британии безопасность жизненно важных путей сообщения с Индией. Однако, не заручившись поддержкой других европейских держав, англичане ничем не могли помешать России, разве что объявить ей войну, чего британское правительство отнюдь не желало».

В результате этих событий 13 марта в Лондоне после длительных переговоров состоялось подписание соответствующей конвенции. Все государства, участвовавшие в подписании Парижского договора, отказались от дискриминационных ограничений в отношении свободы судоходства в Черном море и проливах. Было также подтверждено суверенное право России на строительство и содержание здесь военного флота. Это был крупный дипломатический успех России. Ф. И. Тютчев восторженно поздравлял Горчакова:

Следующий шаг России не заставил себя ждать, и весть о нем пришла в Англию летом 1871 года. В результате восстания от власти Китая освободилась и стала независимой мусульманская территория долины Или, с городом Кульджа, называемым также Хой-Юан-Джен, контролировавшая стратегически важные проходы на юг Сибири. Русское командование признало, что в интересах России было бы более всего желательным восстановление законной власти Китая в этой провинции. Если в начале восстания русское невмешательство имело хотя бы какое-то оправдание — существующий между Россией и Китаем договор запрещал переступать китайскую границу даже одиночным казакам и солдатам, — то теперь, когда бессилие китайского правительства перед мятежом стало очевидным, русским властям следовало вмешаться хотя бы даже из соображений собственной безопасности.