Жан де Малесси - История яда

Как только губительные молекулы достигли цели, зверька охватило оцепенение, и он больше не мог сдвинуться с места. Следующим номером программы была блокировка нервов и сокращение мышц. Организм обезьяны лихорадочно вырабатывал ацетилхолин, жизненно необходимое вещество, посредством которого передаются нервные импульсы. Зверьку нужно было во что бы то ни стало вырваться из ловушки, подстроенной змеей, но молекулы ацетилхолина вскоре остановились в мембранном рецепторе — участке, непосредственно примыкающем к нервной ткани. И тогда деполяризующая волна, пробежавшая по всему нерву, докатилась до двигательных мышц мартышки и сократила их. К несчастью, один из компонентов змеиного яда так сильно напоминает вещество, обычно вырабатывающееся при нейротрансмиссии, что легко может заменить ацетилхолин, сосредоточившись в нервном рецепторе. Сигналы, поступающие из ЦНС, достигают цели, но организм им больше не повинуется, и передача нервного импульса на мышцу полностью блокируется.

Дыхательные мышцы, по той же причине, постепенно парализуются. Обезьяна, впавшая в оцепенение и утратившая способность дышать, уже почти не чувствует, как змея еще раз, для верности, кусает ее и плотно обвивает ее тело. Ползучий гад сжимает бесчувственную добычу в своих холодных объятиях. Раздается зловещий хруст костей. И только после того, как несчастная мартышка превратится в рыхлую, инертную, бесформенную массу, хищница начинает заглатывать ее.

Описанная сцена менее всего походит на кошмарный сон и представляет собой всего лишь обычный эпизод из жизни ядовитого животного в ее наиболее совершенном проявлении.

Механизм отравления сформировался уже в те времена, когда жизнь делала на Земле первые шаги. Он заявил о себе с самыми ранними проблесками автономной жизни, представленной одноклеточными организмами — бактериями и простейшими. Эти существа могли уже вырабатывать из довольно однообразного биологического сырья высокотоксичную субстанцию, изначально являвшуюся обыкновенным желудочным соком. Указанные продукты секреции часто играли двоякую роль: с одной стороны, способствовали пищеварению, а с другой — служили ядом, пассивным или активным в зависимости от того, предпочитал ли микроорганизм защиту или нападение. Отрава способствовала возникновению новых видов животных и регуляции естественного отбора. У живых существ «ядовитая функция» проявляется в разной степени. К примеру, среди довольно примитивных членистоногих имеется большое количество щитковых насекомых, пользующихся ядом в эффектной, зрелищной манере; вспомните скорпионов и пауков. В процессе долгого и сложного развития механизм отравления проявился во всем блеске у некоторых пресмыкающихся и почти совсем вышел из употребления с возникновением более совершенных форм жизни. Среди птиц нет ни одной ядовитой, то же самое можно сказать и о млекопитающих; исключение составляет один лишь еж, да и у того ядовита только кровь.

Жизнь на Земле принимала все более усложненные формы, но одноклеточные существа и не думали вымирать. Они развили паразитическую функцию, позволявшую им временно или постоянно поселяться в теле высших животных. Эти «нахлебники» чаще всего живут за счет своих хозяев, изливая яд прямо в их организм или отравляя его в процессе осморегуляции. Подобные примитивные существа могут развиваться только в строго определенной среде, а вне ее погибают. Но по мере того как паразитирующий организм совершенствуется и его независимость возрастает, хищник и жертва приобретают почти одинаковые размеры, и описанный метод уже не срабатывает. Так, например, амебам, передвигающимся очень медленно, приходится подстраиваться к добыче такого же размера, как и они сами, но зато более проворной. Эту фору в скорости охотница устраняет при помощи яда. Амебы ведут себя как настоящие хищники: у них есть крошечные ядовитые щупальца, т. н. ложноножки, которые животные выпускают навстречу добыче. Эти микроскопические волоконца на самом деле являются временными удлинениями клеточной протоплазмы — «живого желе», из которого состоит одноклеточный организм.

Достаточно едва различимой ложноножке коснуться какого-нибудь микроорганизма, и он мгновенно парализуется. Тем временем ядовитое животное захватывает добычу своими щупальцами, жертва сливается с протоплазмической массой, и амеба в конце концов переваривает ее. Многие из нас помнят, как неприятно жалят медузы: эти обитательницы морей при охоте пользуются тем же приемом, что и простейшие.

В дальнейшем животные стали пользоваться ядом не только при непосредственном контакте, научившись извергать его на довольно большие расстояния. Благодаря этому достижению хищник мог временно или окончательно сковывать движения своих гораздо более сильных жертв, не опасаясь ответных действий с их стороны.

Таким способом живой организм может обеспечить себя пищей, а также обезопаситься от более сильных в физическом отношении врагов.

Некоторые бактерии «специализируются на производстве» особо токсичных ядов. Их можно назвать настоящими крошечными лабораториями, снабженными ферментативным оборудованием невиданной сложности и выпускающими многофункциональные и крайне опасные соединения.

Не только простейшие, но также огромное множество гораздо более сложных организмов вырабатывают яды. Среди них морские звезды, паразитирующие черви, гусеницы, многоножки, некоторые ракообразные и моллюски, перепончатокрылые и большинство с детства знакомых нам насекомых.

Безобидная, сплюснутая кроха, напоминающая крышку, — так выглядит под микроскопом Clostridium perfringens. Но на самом деле, под видом ничем не примечательной бактерии скрывается опаснейшая зараза, возбудитель гангрены, сепсиса и смертельно опасных форм аппендицита. Эта особь вызывает смертоносную родильную горячку, а попадая в раны бойцов и заражая их гангреной, увеличивает людские потери во время войны. Сегодня зловредный микроб немного остепенился; острасткой для него служат сильнодействующие бактерициды.

Этот самый Clostridium perfringens, который развивается без доступа кислорода, выделяет токсин, уничтожающий эритроциты, после чего наступает омертвение тканей и кол-лагеноз. Он с невероятной силой разрушает органические вещества.

Бацилла ботулизма, также входящая в класс клостридий, вырабатывает еще более грозный яд, считающийся самым сильным из всех ныне известных природных токсических веществ.

Clostridium botulinum, вызывающий тяжелейшие пищевые отравления, выделяет пять различных токсинов. Это сложные белки, состоящие из девятнадцати аминокислот, последовательно соединенных между собой в одну молекулярную цепь. Благодаря своим крошечным размерам, токсин проникает через слизистую оболочку пищеварительного тракта и скапливается в нервных центрах. Затем яд тормозит процесс выработки ацетилхолина, останавливает легкие и сердце. С помощью крошечного кристаллика весом в один миллиграмм теоретически можно убить до двадцати пяти тысяч человек.