Ольга Тогоева - Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

Безусловно, писал он, публичные женщины, как и мужчины-развратники, заслуживают в целом негативного отношения к себе: и тем, и другим следует назначать одинаковое наказание за их недостойное поведение [580] “Dicitur autem meretricium in muliere et scortatio in viro, quia sicut mulier dici-tur meretrix, ita vir dicitur scortator. Unde et eadem penitentia que debetur mere-trici videtur deberi scortatori” (Thomae de Chobham Summa confessorum / Ed. by F 4 Broomfield H Analecta Medievalia Namurcensia. T. 25. LouvainjP., 1968. P. 346). . Тем не менее, в некоторых случаях занятия проституцией являются вполне извинительными: нельзя называть потаскухой особу, которая «торгует собой тайно» или совершила подобный проступок лишь однажды [581] “Si enim aliqua in occulto se venderet/non ideo diceretur meretrix. Et iterum si tantum uni se venderet, non ob hoc nomen meretrix haberet” (Ibid. P. 347). . Точно так же снисхождения заслуживают и те, кто обратился к этому ремеслу «из-за нужды». Но если кто-то занимается проституцией постоянно и для «собственного сексуального удовлетворения», его поведение следует признать предосудительным, как, впрочем, и его заработок [582] “Notandum autem si qua se multis exponit pro explenda libidine et alia pre inopia, prior deterior est, et tarnen non iniungitur ei sollemnis penitencia, quia non profitetur publice meretricium suum. Ipsa autem professio inducit sollemnem penitentiam” (Ibid.). Влияние идей Томаса Чобэма ощущается, в частности, в тексте английского молитвенника XIV в., предлагавшего рассматривать проститутку (meretrix) как «женщину, которая отдает себя любому, никому не отказывает и получает за это денежное вознаграждение» (Fasciculus Morum. A Fourteenth-Century Preachers Handbook / Ed. by S. Wenzel. University Park, 1989. Book 7. Chap. 7. P. 669). .

То же отношение к оплате труда девиц легкого поведения, как к вполне естественному (хотя и не слишком нравственному) явлению, сохранилось в обществе позднего Средневековья и раннего Нового времени, о чем свидетельствуют, к примеру, хорошо знакомые нам иконографические сюжеты: соблазнение молодого человека проституткой, обнимающей его одной рукой, а второй открывающей его кошель; корыстная любовь молодой девицы к старику; «портреты» древнегреческой гетеры Лаис Коринфской… (Илл. 13)

Трудно сказать, получал ли Джон Райкнер удовольствие от своих занятий, и уж тем более, раскаивался ли он в содеянном, но в его случае проблеме заработка было уделено центральное место, что также отличает данный казус от других дел о проституции. Судьи обратили на этот аспект деятельности обвиняемого самое пристальное внимание: в своих показаниях (в том виде, в котором они дошли до нас) он говорил исключительно о деньгах [583] См. прим. 20, 24. . Причем — и данное обстоятельство следует особо подчеркнуть — о плате за сексуальные услуги Райкнер упоминал лишь в тех случаях, когда описывал свои контакты с мужчинами, перед которыми представал в образе Элеоноры, т. е. переодевшись женщиной и «превратившись» в проститутку.

Таким образом, перед нами (как, вероятно, и перед лондонскими судьями в 1394 г.) встают два взаимосвязанных вопроса: кем следовало бы считать Джона Райкнера и чем для него являлись занятия проституцией.

Прежде всего, по всей видимости, стоит задуматься, могли или нет современники нашего героя воспринимать его как гомосексуалиста. Как мы уже успели убедиться, содомия (во всех ее проявлениях) была хорошо известна в средневековой Западной Европе, уже с XIII в. считалась там уголовным преступлением и наказывалась смертной казнью через сожжение [584] См. выше: Глава 5. . Однако в деле Джона Райкнера мы не найдем ни единого намека на подобное обвинение. С одной стороны, это объясняется тем, что в Англии гомосексуализм вплоть до XVI в. являлся преступлением, подпадавшим исключительно под церковную юрисдикцию, а потому никаких светских постановлений относительно его преследования не существовало [585] Boswell J. Op. cit. Р. 292–293; Goodish М. The Unmentionable Vice. P. 77. Следует также отметить, что и в английской церковной практике обвинения в гомосексуализме встречались крайне редко. В частности, от XV в. до нас дошли всего два таких случая: одно было рассмотрено в Лондоне, другое — в Йорке (Wunderli R. London Church Courts and Society on the Eve of the Reformation. Cambridge (Mass.), 1981. P. 83–84; Karras R.M., Boyd D.L. Op. cit. P. 112, n. 4). Архивы лондонских церковных судов от XIV в., к сожалению, не сохранились: Ibid. Р. 102. . С другой стороны, судьи, собственно, и не могли посчитать арестованного «содомитом», ибо при контактах с женщинами он выступал в своем естественном — мужском — обличье, а при контактах с мужчинами, напротив, весьма успешно притворялся женщиной. Его клиенты даже не подозревали, что их обманывают, и заключали с ним сделку как с настоящей проституткой, о чем свидетельствуют показания Джона Бритби:

В связи с чем этот Джон Бритби сообщил, что он проходил по центральной улице Чипа в воскресенье в упомянутое время. [Там он] встретил Джона Райкнера, одетого как женщина, и, думая, что перед ним женщина, спросил его (как если бы говорил с женщиной), не сможет ли она удовлетворить его сексуальное желание [586] “Qui quidem Johannes Britby inde allocutus fatebatur quod ipse per vicum regium de Chept die dominica inter horas supradictas transiens, dictum Johannem Rykener vestitu muliebr ornatum, ipsumque mulierem fore suspicantem ftierat assecutus, petens ab eo, tanquam г muliere, si cum ea libidinose agere possit” (Boyd D.L., Karras R.M. Op. cit. P. 481). .

Иными словами, многочисленные клиенты нашего героя вовсе не жаждали вступить с ним в гомосексуальную связь [587] Догадаться о том, что перед тобой мужчина, а не женщина, при физическом контакте было не всегда просто, учитывая позу, в которой чаще всего должнс было (при нежелании проститутки забеременеть) происходить подобное соитие: Rossiaud J. Amours vénales. P. 193–195, 198–199. .

Может быть, как полагали издатели дела Джона Райкнера и практически все специалисты, так или иначе упоминавшие этого персонажа в своих исследованиях, следовало бы назвать его трансвеститом [588] См., к примеру: Karras R.M., Boyd D.L. Op. cit.; Karras R.M. Common Women P. 77; Dinshaw C. Getting Medieval. Sexualities and Communities, Pre- and Postmodern. Durham, 1999. P. 107–108; Normington K. Gender and Medieval Drama Cambridge, 2004. P. 57–59; Beattie C. Gender and Femininity in Medieval England h Writing Medieval History / Ed. by N.L. Partner. L., 2005. P. 153–170. ? Однако в Средние века мужской трансвестизм не имел сексуальных коннотаций и не преследовался судом как преступление. Крайне мало внимания ему уделяли и средневековые богословы. Собственно, рассуждения на эту тему мы можем встретить у одного-единственного автора — Александра Галенского (ок. 1185–1245), английского теолога, учившегося, а затем преподававшего в Парижском университете [589] См. о нем: Poirel D. Alexandre de Halès // Dictionnaire des lettres françaises. P. 45–46 Cullen C.M. Alexander of Hales H A Companion to Philosophy in the Middle Ages > Ed. by J.J.E. Gracia and T.B. Noone. Oxford, 2002. P. 104–108. . Его главное произведение — Summa theologica, более известное как Summa Alexandr, или Summa Halensis, оказало большое влияние на схоластику XIII в. [590] Alexander Halensis. Summa theologica / Ed. Collegium s. Bonaventurae. Quaracchi 1924–1948. T. 1–4.

В этом сочинении Александр в том числе останавливался и на проблеме (предосудительного) переодевания мужчин [591] Ibid. T. 3. Lib. II. Pars. II. Quest. Ill: De ornatu corporis. Cap. II: Utrum peccatum sit viris habere vestimenta muliebria. P. 477–478. . Он допускал, что представители сильного пола могут надеть женское платье лишь в двух исключительных ситуациях: если им угрожает опасность и они таким образом пытаются спасти собственную жизнь или если они исполняют обязанности, обычно возлагаемые на женщин [592] “Nonne legitur de Debbora, quae ivit ad praeliufn? Et praesumitur quod in armis mil-itaribus, quae ad viros pertinent. Pari ratione, ex causa aliqua posset vir veste muliebri indui, ut si quaereretur ad mortem et per hoc occultaretur, vel si faceret officium quod mulieri competeret” (Ibid. P. 477). . Во всех остальных случаях мужчина, взявший за обыкновение ходить в платье, нарушает Божественные установления и совершает грех [593] “Ad quod dicendum quod non pertinet ad honestatem viri veste muliebri indui: utrique enim sexui diversa indumenta natura dédit. Unde, si homo uteretur ex con-suetudine veste muliebri, nisi in aliquo casu necessitatis, peccaret” (Ibid.). . Любопытно, что в подтверждение своих слов автор не привел ни одного — античного или средневекового — примера, хотя подобные истории были вполне на слуху. В частности, Александр мог бы вспомнить римского императора Гая Калигулу (12–41), о манере которого в одежде уподобляться женщине с явным презрением писал Светоний: