Ольга Тогоева - Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

Илл. 11 — Казнь Аденольфо IV д’Аквино в 1294 г. Миниатюра из: Grandes chroniques de France (London, British Library. Ms. Royal 20. C.VII, fol. 26v). Париж, 1400–1405 гг.

Илл. 12 — Публичный дом. Миниатюра из: Valerius Maximus. Facta et dicta memorabilia (BNF. Ms. fr. 289, fol. 414v). Брюгге, 1475–1480 гг. v

Илл. 13 — Юноша и проститутка. Раскрашенная гравюра на дереве, Германия, XV в.

Илл. 14 — Гермафродиты. Гравюра на дереве к «Путешествиям сэра Джона Мандевиля», 1598–1600 гг.

Вернемся, однако, в Париж. Здесь в конце XIV в. проституция цвела не менее пышным цветом, нежели в Лондоне. Девиц легкого поведения, конечно, пытались периодически удалять из столицы Французского королевства, но подобные меры мало на что влияли. Ордонанс 1254 г. Людовика IX Святого, согласно которому публичных женщин (publice meretrices) следовало изгонять из всех городов королевства, а их имущество конфисковывать, вплоть до одежды, оказался совершенно неэффективным [623] "Expellantur autem publice meretrices, tam de campis quam de villis, et factis moni-tionibus, seu profectionibus, bona earum per locorum judices capiantur, vel corum auctoritate a quolibet occupentur, etiam usque ad tunicam vel ad pellicium. Qui vero domum publice meretrici locaverit scienter, volumus quod ipsa domus incidat Domino a quo tenebitur, in commissum” (Ordonnances des roys de France. T. 1. P. 74). . Его пришлось не просто повторить в 1256 г., но и внести в него некоторые уточнения: отныне проституткам не просто запрещалось пребывать в городе, но предписывалось держаться хотя бы подальше от его центральных улиц и «святых мест» (церквей и кладбищ). Любой, кто принимал у себя дома подобных особ или осмеливался сдавать им жилье, приговаривался к уплате крупного штрафа [624] “Item que toutes foies femmes, et ribaudes communes soient boutées et mises hors de toutes nos bonnes Citez et Villes, especiallement qu’elles soient boutées hors des rues qui sont en euer des dites bonnes Villes, et mises hors des murs, et loing de tous lieus Saints, comme Eglises et Cimetières. Et quiconque loëra maison nulle esdites Citez et bonnes Villes, et lieus à ce non establis, à folles fammes communes, ou les recevra en sa maison, il rendra et payera aux establis à ce garder de par nous, le loyer de la maison d’un an” (Ibid. P. 79). . Аналогичное решение проблемы предлагалось и в ордонансе 1269 г. [625] Ibid. P. 105. , а затем неоднократно воспроизводилось вплоть до конца XIV в.: в 1381 г., к примеру, в указе Карла VI ордонанс Людовика Святого оказался повторен слово в слово [626] Ibid. T. 6. P. 611. Подробнее о королевском законодательстве по вопросу проституции см.: Rossiaud /. La prostitution médiévale. P. 67–68. .

Регулярные призывы королевской администрации покончить раз и навсегда с городской проституцией, впрочем, ни к каким результатам не привели. Конечно, в регистрах парижских (особенно церковных) судов XIII–XIV вв. мы можем отыскать некоторое количество дел, в которых упоминалось клеймление каленым железом и выставление к позорному столбу тех «похотливых особ» (folles femmes), которые, презрев постановления, возвращались в столицу и ее окрестности и продолжали заниматься своим ремеслом [627] Registre criminel de Sainte-Geneviève, 1282 r.: “En ce meisme an, Hauys de Dammar-tin, Marote de Chartres, Catelot du Port Saint Landry, Bietris de Prouvins, et Agnès dAbbeville, toutes famés de chans, furent conjurées, sus poine d’estre brullées, de la terre” (Tanon L. Op. cit. P. 347). Registre criminel de Saint-Germain-des-Prés, 1310 r.: “Item, l’an mil cccx, furent prises trois femmes, oudit pré, qui, pour leur mauvaise vie, avoient esté plusieurs fois conjoiées de la terre Saint Germain. Et furent à Saint Germain, et brûlées audit pillory” (Ibid. P. 433). . Тем не менее, когда в 1387 г. настоятель церкви Сен-Мерри в Париже обратился в суд с требованием запретить проституткам промышлять на соседней со святым местом улице Байо (Baillehoe), жители квартала возмутились и опротестовали данную жалобу в Парижском парламенте. От имени обитательниц местных борделей выступил их адвокат, мэтр Жаке дю Бург (Jacquet du Bourg), который сослался на постановление прево Парижа Гуго Обрио (ок. 1320–1382), гласившее, что данный район был официально закреплен за девицами легкого поведения и прогнать их оттуда никто не имеет права [628] Recueil de différentes pièces concernant la Police (1263–1467) // BNF. Ms. fr. 8064. Fol. 209. Подробнее об этом деле см.: Geremek В. Op. cit. Р. 259–260, 280. . Похожая ситуация наблюдалась и в середине XV в. По сообщению Парижского горожанина, «потаскух» (femmes folieuses) в это время поддерживал сам королевский прево Амбруаз де Лоре (ок. 1395–1446): среди них он нашел себе «трех или четырех конкубин», с которыми сожительствовал, несмотря на наличие законной супруги [629] “On disait pour vrai qu’il avoit 3 ou 4 concubines qui étaient droites communes, et supportait partout les femmes folieuses, dont trop y avait à Paris pas sa lâchete, et acquit une très mauvaise renommée de tout le peuple, car à peine pouvait-on avoir droit des folles femmes de Paris, tant les supportait, et leurs maquerelles” (Journal d’un bourgeois de Paris. P. 433). .

Самое большее, чего удалось добиться столичным властям, — это ограничить места проживания проституток и их сутенеров отдаленными районами города и официально узаконить публичные дома, которые с наступлением ночи обязаны были закрывать для посетителей двери [630] Rossiaud J. La prostitution médiévale. P. 12–14, 82-171; Idem. Amours vénales. P. 90, 134–139. . В постановлении Гуго Обрио от 1367 г. называлось семь таких кварталов, в основном располагавшихся на правом берегу Сены, где традиционно селились торговцы, а также на острове Сите [631] Favier J. Paris au XV e siècle, 1380–1500. P„1974. P. 80–81. . К этому времени прошло уже достаточно лет после скандала с участием Мориса де Сулли, епископа Парижского, и теперь проституция воспринималась окружающими как своеобразное, но все же ремесло (ministeri-um, mestier) [632] Rossiaud J. Amours vénales. P. 41. .

В эту «профессиональную» группу женщины попадали различными путями. «Распутный» образ жизни молодая девушка могла начать вести из-за собственной бедности, в результате продажи сутенеру (или сводне) матерью или иной близкой родственницей [633] Так, в 1403 г. Парижский парламент приговорил к изгнанию из города некую Маргариту де Богуон, «проживавшую в доме [недавно] скончавшегося господина Жана де Пупенкура, первого президента [парламента]» (demeurante en l’ostel de feu mes. Jehan de Poupaincourt, jadis premier president de céans). Она была признана виновной в том, что сделала проституткой племянницу мэтра, Жанетт де Эно (ANF. X 2а 14, fol. 123v, juin 1403). ; часто подобное ремесло передавалось также «по наследству» [634] В отдельных случаях проституткой могла стать и вполне уважаемая особа. В 1374 г. королевская канцелярия выдала письмо о помиловании просительнице, обвинявшейся в краже вина. В свое оправдание та заявляла, что к воровству ее вынудили тяжелые условия жизни: она покинула собственного мужа, «соблазненная дурными женщинами и своднями» (est esté seduittepar mauvaises femmes aussi comme maquerelles de lesser la compaignie de son mary), и с тех пор сильно нуждалась (ANF. JJ 106. № 377, a. 1374). . Однако наибольший процент девиц легкого поведения составляли те, кто в юности лишился невинности (или же был изнасилован) и утратил таким образом надежду на замужество и создание семьи [635] Согласно подсчетам Жака Россьо и Жака Шиффоло, в Дижоне и Авиньоне половина местных проституток изначально являлись жертвами изнасилования: Rossiaud J. La prostitution médiévale. P. 46–47, 244; Chiffoleau J. Les justices du pape. Délinquance et criminalité dans la région dAvignon au XIV e siècle. P., 1984. P. 186–188. . Как и Джон Райкнер, на жизнь эти женщины зарабатывали собственным телом, поступая в публичные дома или приобретая личных сутенеров. Они также могли «официально» наняться на должность горничной или служанки в городские таверны или бани, которые на поверку часто оказывались ничем иным как борделями (bordiaus). Именно так полагал Этьен Буало, при составлении своей «Книги ремесел» (1260-е гг.) специально оговаривая, что парижане не должны принимать проституток ни у себя дома, ни в мастерских [636] “Item, que nuis ne nule du dit mestier ne soustiengne en leurs mesons ou estuves, bor-diaus de jour ne de nuit, mesiaus ne meseles reveurs, ne autres genz diffamez de nuit” (Le Livre des métiers d’Etienne Boileau / Publ. par R. de Lespinasse et Fr. Bonnardot. P., 1879 ( 2 Genève, 1980). P. 154). . А неизвестный автор Le Mesnagier de Paris (ок. 1370 г.) писал, что любая женщина, посещающая кабаки, превращается в «потаскуху» (ribaude), поскольку таверна — это «церковь дьявола, где собираются его ученики и где он вершит свои чудеса» [637] “Certes, telle gloutonnie met femme a honte, car elle en devient ribaude, gouliarde et lar-ronnesse. La taverne si est le moustier au Deable ou ses disciples vont pour le servir et ou il fait ses miracles” (Le Mesnagier de Paris / Texte édité par G.E. Brereton et J.M. Ferrier. P., 1994. P. 104). .