Ольга Тогоева - Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

И все же надежды на лучшее будущее не покидали девиц легкого поведения. Причем далеко не всегда, как выясняется при ближайшем рассмотрении, они оказывались связаны с идеей удачного замужества. Напротив, даже обретя новый для себя социальный статус «достойной дамы», многие проститутки не оставляли привычного ремесла и продолжали зарабатывать им на жизнь [638] Данную тенденцию подтверждал, в частности, указ парижского прево от 1427 г., в котором высказывалась озабоченность таким положением дел и в очередной раз запрещалось женщинам легкого поведения носить богатую одежду и украшения как неподобающие их статусу: “Et qui pis est chascune d’icelles femmes sont mariées ou se marient à aucuns compaignons de petit estât pour avoir couleur et auctorité de porter les estais dessusd. nonobstant quelle vivent dissoluement et oud. peschie e tordure, qui est au grant préjudice de justice et des dites ordonnances” (Li'v're noire vieil du Châtelet, цит. no: Geremek B. Op. cit. P. 287, n. 117). . Таким образом, главным для них оставалось материальное благополучие, и пути его достижения могли оказаться самыми неожиданными и не всегда законными.

Об одном таком случае, приведшем в результате к судебному расследованию, и пойдет теперь речь. Материалы данного дела сохранились в уже неоднократно упоминавшемся «Уголовном регистре Шатле» — сборнике дел, рассмотренных королевским прево Парижа в 1389–1392 гг. Его автор, секретарь суда Алом Кашмаре, как отмечали все без исключения исследователи [639] Geremek B. Op. cit. P. 66–67; Gauvard C. La justice pénale du roi de France à la fin du Moyen Âge H Le pénal dans tous ses états. Justice, Etats et sociétés en Europe (XII e -XX e siècles) / Sous le dir. de X. Rousseaux et R. Levy. Bruxelles, 1997. P. 81–112; Тогоева О.И. «Истинная правда». С. 6–9,17–18, 244–246. , основное внимание уделил тем процессам, которые были посвящены действительно серьезным правонарушениям и за которые полагалась смертная казнь: избиениям и убийствам, воровству, политическим изменам, подделке монеты, преступлениям сексуального характера, колдовству [640] В регистре оказались собраны материалы 107 уголовных дел, по которым приговоры вынесли 124 обвиняемым. Из них 77 человек были осуждены за воровство, 16 — за политические преступления, 6 — за сексуальные преступления, 6 — за избиения, по 4 человека — за убийство и колдовство. 79 % рассмотренных дел закончились вынесением смертного приговора. . Однако некоторые записи выпадали из общей направленности регистра, поскольку касались вроде бы весьма незначительных происшествий.

Именно к этой категории, как кажется на первый взгляд, относилось и дело Колетт Ла Бюкет (Colette La Buquete) 1391 г. Эта молодая женщина, служившая горничной (chamberiere) на одном из парижских постоялых дворов, обвинялась в довольно странном правонарушении — в оскорблении (blasme et diffame) высокопоставленного чиновника [641] Registre criminel du Châtelet de Paris. T. 2. P. 119–130. . Потерпевший — Жан Ле Мерсье (t 1397), сеньор де Нувийон и де Фонтене — был доверенным лицом Карла V, а затем и его сына. Он входил в придворную партию «мармузетов» (Marmousets), фактически управлявших Францией в 1388–1392 гг. [642] Неппетап J.B. Who were the Marmousets? H Médiéval Prosopography. 1984. Vol. 5. P. 19–63; Autrand F. Charles VI: La folie du roi. P., 1986. P. 120–136. , и отвечал за королевские финансы. В 1391 г. Ле Мерсье являлся одним из четырех ближайших советников Карла VI, а также состоял в должности главного распорядителя его двора ( maître d’hôtel du roi) [643] Favier J. Dictionnaire de la France médiévale. P„1993. P. 566–567; Rey M. Le domaine du roi et les finances extraordinaires sous Charles VI, 1388–1413. P., 1965. P. 135–136,166-167,175–176. . Иными словами, в возникшем судебном споре Колетт Ла Бюкет столкнулась с исключительно могущественным и состоятельным противником. Его высокое общественное положение, казалось бы, могло полностью объяснить, почему данный процесс оказался упомянут в «Регистре Шатле». Однако, более внимательное изучение судебных архивов показывает, что дело заключалось не только в этом.

Случаев преследования за словесные оскорбления королевских чиновников парижские уголовные регистры сохранили крайне мало. Собственно, в 1391 г. еще не существовало никакой законодательной базы, которая определяла бы суть данного проступка и меру наказания за него. Первый ордонанс такого рода был опубликован в 1348 г., но касался он исключительно богохульства, т. е. словесных оскорблений Господа, Девы Марии и святых [644] “Plusieurs de nostre Royaume, ou autres conversans et habitans en iceluy, et non ayant Dieu avec euls…, ont dit par plusieurs foiz et dient par chascun jour plusieurs paroles injurieuses et blasphémés de Dieu nostre Créateur, et de la glorieuse Vierge Marie sa mere, et de tous Saints et Saintes, et jurent vilains serments” (Ordonnances des roys de France. T 2. P. 282–283). Тот же указ был повторен слово в слово в 1397 г.: Ibid. Т. 8. Р. 130–131. . Однако конкретных уголовных дел второй половины XV в. с соответствующим составом преступления в нашем распоряжении находится также очень немного [645] Подробнее см.: Gauvard С. “De grâce especial”. P. 806–813. . Что же касается частных лиц, то здесь первым стало постановление парижского прево от 14 сентября 1395 г., налагавшее запрет на любые негативные высказывания в адрес короля и его приближенных ( nosseigneurs de France) [646] “Faiseurs de diz et de chançons et à tous autres ménestrels de bouche et recordeurs de diz [de faire] aucuns diz, rimes ne chançons” (Livre rouge vieil du Châtelet, цит. no: Hoareau-Dodinau J. Les injures au roi dans les lettres de rémission 7/ La faute, la répression et le pardon. Actes du 107 e congrès national des sociétés savantes, Brest, 1982. Section de philologie et d’histoire jusqu’à 1610. P., 1984. T. 1. P. 223–240, здесь P. 224). . По-видимому, именно этим указом и следует датировать официальное начало преследования в судебном порядке людей, оскорблявших словом королевских чиновников [647] Как отмечала Франсуаза Отран, анализировавшая с той же точки зрения регистры гражданских дел Парижского парламента, количество судебных исков, в которых в принципе упоминались королевские чиновники, существенно возросло в 1388–1413 гг. по сравнению с предшествующим периодом: Autrand F. Offices et officiers royaux en France sous Charles VI H RH. 1969. T. 242 (2). P. 285–338, здесь P. 291. Тем не менее, и в этих материалах она смогла найти всего одно дело о словесных оскорблениях: оно рассматривалось в парламенте в 1364–1368 гг. и касалось спора между чиновниками епископа Шартрского и городским прево (Ibid. Р. 299–307). .

За вторую половину XIV-начало XV в., кроме процесса Колетт Ла Бюкет, мне удалось найти всего три похожих дела. Так, в 1354 г. в Парижский парламент была подана жалоба на королевского советника, который позволил себе «недостойно» отозваться об одном из парламентских распоряжений. Истцы, которые также являлись членами парламента, требовали от него принесения извинений и публичного покаяния (publica emende). Тем не менее, поскольку следствие в действиях обвиняемого никакого состава преступления не выявило, иск оказался отклонен, а советник — восстановлен в своей должности [648] ANF. X 2а 6, fol. 146v-147v (novembre 1353). . В 1378 г. похожий процесс был возбужден по требованию королевского сержанта Шатийона, которого публично оскорбил арестованный им человек. В качестве возмещения ущерба истец также требовал публичного покаяния, принесенного не только в Париже, но и в других городах (Шато-Тьерри, Шатийоне и Эперне), а также уплаты штрафа в 6 тысяч ливров и выставления преступника к позорному столбу на три дня в столице королевства [649] ANF. X 2a 9, fol. 128-128v (juillet 1378). К сожалению, чем закончился этот процесс, мы не знаем, поскольку в записи указано лишь, что дело будет продолжено. . Наконец, в 1406 г. две жительницы Пузожа (Пуату) были арестованы и осуждены за то, что оклеветали королевского сержанта в бальяже Турени. По причине их бедности штраф в размере 20 ливров с каждой решили не назначать, но обе они должны были «в праздник или в рыночный день» простоять сутки у позорного столба (in pillorio) в Париже и в своем родном городе [650] ANF. Х2а 15, fol. 122-122v (mai 1406). .