Владимир Михайлюк - Пермская шкатулка

Экспедицию известного английского геолога Р. И. Мурчисона сопровождали французский палеонтолог Эдуард де Вернейль, русский геолог Александр Кейзерлинг и молодой горный инженер поручик Николай Кокшаров. Впоследствии Кокшаров станет академиком и

70

директором Горного института и напишет в своих воспоминаниях: «Р. Мурчисон, один из богатейших ученых, представляет собою тип англичанина высшего общества: он был предупредителен, учтив и крайне деликатен в обращении, чем отличаются немногие из его зем- ляков-путешественников». Насколько английский ученый был учтив и вежлив, говорит такой факт: даже на смертном одре он не преминул дать английской королеве Виктории приятный для нее ответ, когда она, зная, что часы Мурчисона сочтены, послала курьера справиться о его здоровье: «Доложите ее величеству, — сказал он, — что как только я получил ее милостивое осведомление о моем здоровье, так тотчас же мне сделалось лучше».

Душевным качествам Мурчисона соответствовала его внешность. Высокий рост, важная и спокойная осанка, бледное продолговатое лицо и проницательные глаза говорили о его принадлежности к высшему обществу. Чувство собственного достоинства придавало его словам убедительность.

Он весьма пришелся по душе государю Николаю I, когда в свой первый приезд в Россию в 1840 году явился к нему во дворец в мундире английского полковника. В таком мундире он принимал участие в войне с Наполеоном. Мундир был красив: «красный, с серебряным шитьем на черном воротнике и серебряными эполетами». Во время своего пребывания в Петербурге Мурчисон часто получал от государя приглашения к обеду и долго беседовал с ним.

При Николае I русские геологи и горные инженеры, работавшие в горном ведомстве, носили военную форму, им присваивались общеармейские чины — поручика, капитана, майора, генерала Горного корпуса. Поэтому не удивительно, что государь был доволен, увидев геолога Мурчисона в военной форме. В беседе он говорил ему, что всегда считал военное образование лучшей подготовкой к любой профессии. И, видимо, в силу этого превратил Горный институт в 1848 году в закрытое военно-учебное заведение.

А Мурчисон в свой первый приезд получил от Николая I приглашение совершить еще одно путешествие по России. И теперь на Урале его экспедиция находилась под пристальным вниманием русских властей. Где бы ее участники ни появлялись, горные ведомства предоставляли им все необходимые материалы, геологические планы и карты, коллекции ископаемых, минералов и руд, находили им опытных проводников, хорошо знающих местность.

Протяженность маршрута экспедиции превышала двадцать ты-

71

сяч километров, пройденных за пять месяцев, и описать его можно только бегло. Изучив отложения окрестностей Перми, экспедиция побывала в Оханске, Усолье, Соликамске, затем по Сибирскому тракту через Кунгур перебралась в Екатеринбург, где началось изучение Уральских гор и было сделано семь основных пересечений хребта.

О своих приключениях на одном из самых сложных и опасных маршрутов Мурчисон вспоминал до конца своих дней. Вместе со спутниками он спускался по речке Серебрянке до Чусовой. Но оказалось, что на участке, где располагались заводы, речка была запружена, а дальше на всем протяжении шло мелководье с выступавшими со дна камнями. И тогда заводское начальство приказало открыть плотину. Бурный поток ринулся по руслу, сметая все на своем пути. Лодка Мурчисона перевернулась, ушли на дно его часы, трубка и сумка, но самую драгоценную вещь — записную книжку — удалось спасти. Путешественники еще легко отделались. На крутых поворотах реки хлынувшая вода могла разбить лодку о скалы, затянуть ее в глубокую воронку. Поэтому было решено отказаться от путешествия по реке и двигаться почти сутки 70 верст пешком по дикой тайге.

Тем не менее вот как восторженно отзывается в своих воспоминаниях выдающийся геолог о местном населении, об уральцах: «С таким народом нельзя было попасть ни в какие серьезные затруднения. Если мост был сломан, он восстанавливался как по волшебству. Если река пересохла, то путешественники видели ее словно чудом превращенной в судоходную. Если воды было слишком мало, то крестьяне живо, с веселыми песнями, переволакивали лодки через пороги. Мы не слышали от этих решительных людей ропота ни под дождем, ни под палящим солнцем, ни в зной, ни в стужу, и «можно» было их единственным восклицанием».

Результаты второй экспедиции Р. Мурчисона по России превзошли все его ожидания. И главным из них, как считал сам геолог, стало открытие пермской системы.

В 1845 году вышел капитальный труд на английском языке — первый том «Геологии Европейской России и Уральских гор» с приложением подробнейших карт, где впервые появилась «пермская система». Текст был написан Мурчисоном с участием русского геолога А. А. Кейзерлинга. Так Р Мурчисон установил, обосновал и ввел в международный геологический календарь новую систему и назвал ее пермской.

72

Он писал: «Повторим вновь, пермские толщи России представляют совокупность мелко- и крупнозернистых песчаников, конгломератов и рухляков, с подчиненными полосами гипса и известняка, которые, хотя и следуют до мелочной точности той же подробной минеральной последовательности, как одновременные им осадки Германии, но связаны некоторыми отменными естественными указателями и переходами; это самое и внушило нам мысль предложить новый термин «система пермская» для обозначения самостоятельной группы в Европе, не отличенной доныне общим названием».

Выдающийся английский геолог Родерик Импи Мурчисон никогда не забывал оказанного ему в России внимания. Незадолго до Крымской войны он, обладая огромным авторитетом и влиянием, организовал мощное движение против вступления Великобритании в англофранцузскую коалицию с Турцией и почти на год задержал ее форми рование.Позже ему удалось не допустить военного вмешательства Англии в конфликт в Средней Азии. Вот небольшая выдержка из его речи в защиту России на многолюдном митинге в лондонском Гайд- парке:

«Даже если Россия расширяет свои владения за счет сопредельных колоний, в отличие от остальных колониальных держав она отдает своим новоприобретениям больше, чем берет от них. И не потому, что ею движет некая филантропия или что-то в этом роде. Изначальные устремления всех империй мало разнятся, но там, где появляется русский человек, все чудесным образом получает совсем иное направление. Воспитанные у восточных славян еще с дохристианских времен нравственные нормы не позволяют русскому человеку насиловать чужую совесть… Чаще из коренящегося в нем неистребимого чувства сострадания он готов отдать с себя последнюю рубашку, чем у кого-то ее отнять. Поэтому, каким бы ни было победоносным русское оружие, в чисто меркантильном плане Россия всегда остается в проигрыше. Побежденные же ею или взятые под защиту в конечном итоге обычно выигрывают, сохраняя в неприкосновенности свой образ жизни и духовные институты, вопреки их явной недостаточности для прогресса (в чем легко убеждаешься, познакомившись с ними более-менее основательно), приумножая свое материальное достояние и существенно продвигаясь по пути цивилизации. Показательные примеры тому хотя бы Эст- ляндия и Кавказ, в продолжение веков презираемые и насилуемые своими соседями, но занявшие почетное место среди народов и