Юлий Буркин - Осколки неба, или Подлинная история “Битлз”

Жена и сын покинули его. И вскоре выяснилось, что его творчеству мешали именно они, а не люди вообще. Через пару дней в его прихожую ввалился Пит Шоттон.

– Приветик! – сказал он и по-хозяйски запнул ногой свою сумку под стол.

– А ты откуда?

– Решил навестить старого друга. Тысячу лет не виделись!

– А прошлым летом? – удивился Джон. – Когда я магазин тебе купил.

– Ха! Прошлым летом не считается! Тогда я был безработным, а ты – суперзвездой. А сейчас и у меня лишние деньжата завелись. Вот и встретимся на равных.

– Тогда здравствуй! – обрадовался Джон.

Еще не была допита и третья бутылка виски, когда Джон спросил:

– А ты хоть иногда еще поигрываешь?

– На стиральной доске? – изумился Пит.

– Ну. Для души.

Пит посмотрел на Джона внимательнее, проверяя, не издевается ли он. Потом признался:

– Поигрываю.

Джон понимающе покивал головой, затем сообщил:

– Я тут, дома, студию оборудовал. Как раз время поработать… А ты пока в ванную иди. У Синтии есть классные стиральные доски. «Фендер». – Он поднялся и пошел к двери. Пит, не зная, обидеться или последовать его предложению, тупо смотрел ему в спину.

Тут Джон обернулся и заржал во всю глотку:

– Иди со мной! Будем музыку записывать!

Несколько дней подряд они не выходили из студии, литрами уничтожая виски и обкуриваясь марихуаной. Километры пленки, заполненные их совместными творениями, прослушивались единожды и после признания записи гениальной выбрасывались в мусорное ведро.

– Музыка на один раз! – восхитился Джон как-то ночью. – Это похоже на хеппенинг. Знаешь, что такое хеппенинг?

– Нет, – признался Пит.

– Это спектакль, который пишется прямо во время игры. Это хиппи придумали. Слушай! – воскликнул он. – А давай, я тебя познакомлю со своим другом!

– Как его звать?

– Это не «он». Звать Йоко.

– А кто оно?

– О́но.

Пит недоуменно уставился на Джона.

– Это женщина! – оскалился тот. – Японка.

– Женщина… – протянул Пит. – Ладно. Я, пожалуй поеду…

– Да ты не понял! Она не совсем женщина… То есть, она совсем женщина, но дело не в этом… Она просто мой друг.

– Давай так, – предложил Пит. – Я пойду посплю, а ты звони. Если она будет вести себя как друг, разбудишь. А если, как женщина…

– Сам проснешься? – подозрительно спросил Джон.

– Японки – не моя стихия, – возразил Пит. – Тогда буду спать.

Появившись, Йоко повела себя как друг. Но Пита Джон почему-то будить не стал. Возможно, потому, что и с ней он принялся за музыкальные эксперименты.

Сначала он проиграл ей кое-что из того, что они записали с Питом. Некоторые фрагменты были комическими, где они вдвоем ржали на разные голоса, несли чушь или пели всякий бред, другие – дуэты электрооргана со стиральной доской, а некоторые представляли собой «физиологические этюды» – икание, отрыжка, урчание живота и тому подобное с многократными наложениями и реверберацией.

Йоко утверждала, что это восхитительно, и что «Битлз» до этого далеко. Жаль, этого не слышал Пит…

– Хочешь попробовать? – предложил Джон, пододвинув ей микрофон.

– Я могу спеть японскую песню.

– Давай.

И она, закрыв глаза, запела. Гортанные хриплые звуки, похожие на весеннее мяуканье и мурлыканье кошки, поразили Джона. Чужой, словно марсианский, язык, чужая экзотическая мелодика завораживали его.

Когда настала тишина, он спросил:

– О чем эта песня?

– О двух девственниках. Они сидят у подножия Фудзиямы и боятся посмотреть друг на друга.

– А почему?

– Потому что могут влюбиться.

– Ну и что?

– Любовь часто бывает несчастной.

Джон усмехнулся:

– Ну, я-то, допустим, не боюсь.

– Я тоже, – бросила она. – Но давай, сначала запишем что-нибудь еще.

И они и продолжили свои музыкальные эксперименты. Заключительный творческий акт протекал в постели.

Первым, кого увидела Синтия, вернувшись домой, на день раньше обещанного, был Пит, свернувшись в калачик, спящий в кроватке Джулиана. Она заглянула в другие комнаты, но везде было пусто. Только горы пустых бутылок свидетельствовали о том, что жизнь в ее отсутствии кипела тут ключом.

Джона она нашла на террасе. Он восседал за столиком в купальном халате. Йоко Оно, сидевшая напротив него, спиной к двери была одета в черное кимоно. Они пили чай.

Увидев жену, Джон начал подниматься:

– Синтия? Так рано? Что случилось? А где Джул?

Присутствие японки не обрадовало Синтию. Но оснований подозревать Джона в измене не было.

– Все в порядке, – ответила она. – Мальчик у миссис Роул. А вы тут как?

Вдруг ее взгляд поймал какое-то движение на полу. Это Йоко, не оборачиваясь, осторожно снимала домашние тапочки и ногами запихивала их поглубже под столик.

Синтия быстро наклонилась и подняла тапочки. Держа их на вытянутой руке, как дохлую крысу, она брезгливо сообщила:

– Это не мои тапочки. Чьё это?

Йоко встала. Повернулась и, глядя ей в глаза, многозначительно сказала:

– Моё.

Джон и Синтия молчали, пока Йоко переодевалась, удалившись в спальню, а затем, не прощаясь, покинула дом. Сразу после этого бросилась собирать вещи и Синтия.

Джон ходил за ней, неуверенно бормоча:

– Это не то, что ты думаешь… У нас чисто интеллектуальное общение. Мы записывали альбом…

– А тапочки?! – вскричала Синтия.

Джон не нашелся, что ответить и удалился в кабинет.

Несколько дней она прожила у друзей. Но потом, не выдержав, вернулась.

– Это были тапочки Пита, – сообщил ей Джон первым делом.

– Да?! – обрадованно воскликнула она, делая вид, что поверила. В конце концов, важно было не то, что тут произошло, а то, как к этому относится сам Джон.

Но уже через две недели он осторожно, явно нервничая, предложил:

– Син, а почему бы тебе не съездить в Италию?..

Именно в этой поездке она и получила сообщение о том, что Джон начал бракоразводный процесс, объявив… о ЕЁ супружеской неверности.

Как это часто бывает, друг в момент семейной драмы, пытался остаться другом для обоих сторон. Однажды Пол приехал к Синтии с Джулианом в Уэйбридж (Джон теперь жил с Йоко в доме Ринго на площади Монтегю-Сквер). Синтия была взволнована одинокой алой розой, которую Пол вручил ей, шутливо предложив:

– Ну так как, Син? Может, давай теперь поженимся?..

А ведь большинство ее прежних знакомых теперь отвернулись от нее, боясь испортить отношения с Джоном.

Весь вечер Пол объяснял ей, что не стоит принимать близко к сердцу очередную прихоть Джона.

– Посмотри на себя! – говорил он ей. – Ты – красивая, стройная, молодая блондинка! А теперь вспомни эту зверушку! Ты думаешь, Джон – совсем идиот?

– Конечно.

– Приведи пример.

– Моя «супружеская неверность».

Крыть Полу было нечем. И все же ему очень хотелось, чтобы его слова были правдой. Синтия была такой домашней, уютной, «ливерпульской»… А Йоко несла в себе загадку, одну из тех, которые ему так не нравились.