Владимир Коновалов - Схватка у Черного Моря

Авторитет комячейки рос. По ее заданию рабочие прицельно-оптического отдела незаметно сбивали прицелы на орудиях. Иван Поздняков и его товарищи чуть-чуть смещали рамку прицела, и никакая комиссия не могла обнаружить дефекта. Точности же попадания снаряда из такого орудия нельзя было ожидать. В ноябре Дмитрий Морозов подложил гайку между поршнем и верхней крышкой цилиндра дизеля 45НР. При пуске двигатель был разбит, в результате токарный цех вышел из строя на десять дней. В первых числах декабря в арт-мастерские для срочного ремонта поступил бронепоезд «Генерал Мамонтов». Морозов и Михаил Скороход насыпали наждаку в подшипники и отпустили гайки в рессорах. Когда бронепоезд с ремонта ушел на пробу на Сортировочную—Пересыпь, то после первых же выстрелов поломались рессоры и поплавились подшипники. После того, как отремонтированные орудия принимались, по ночам к ним проникали рабочие, выпускали масло из компрессоров, отпускали гайки. Илларион Ильчук и Даниил Инде наловчились умело выводить из строя электрооборудование. Они вбивали в обмотку гвозди без шляпок, а обнаружить это трудно было. По несколько дней простаивали токарные станки — их ходовые винты оказывались погнутыми.

Вся администрация артиллерийских мастерских состояла из офицеров, которые и не подозревали, что рабочие сознательно портят оборудование и выводят из строя орудия, бронеавтомобили и бронепоезда. Плохое качество работ объяснялось отсутствием хороших специалистов. Отдельные офицеры рады были плохому ремонту— им не хотелось уходить на фронт. Нередко даже явную порчу орудия или пулеметов в броневике они рассматривали как случайность, никакого следствия не требовали.

Как-то вечером из артсклада грузили в вагоны вооружение и боеприпасы. Было это в январе 1920 года. Закончив погрузку, рабочие скипятили чай. Вагоны охранял офицер. Рабочие пригласили его попить чайку. Он охотно согласился. А тем временем группа рабочих перетащила из вагона в подвал разрушенного дома 7 пулеметов и 35 винтовок. Вход в подвал завалили камнями.

Вот что рассказывает член подпольной комячейки артдепо Д. А. Морозов:

— Работал я в то время слесарем-мотористом. Не только коммунисты, но и многие рабочие понимали, что нам надо все делать, чтобы продукция артиллерийских мастерских не доходила до фронта, а если и доходила, то с опозданием. Чем подольше задержится выполнение заказа деникинцев, чем хуже будет качество работы, тем лучше для Красной Армии. Мы ставили перед рабочими вопросы: на кого мы работаем? Для какой цели выпускаем оружие? Нам даже не приходилось отвечать на эти вопросы, каждый понимал куда идет оружие и против кого оно направляется. «Одесский коммунист» здорово нам помогал. Его мы вкладывали в рабочие ящики, и ни одного не было случая, чтобы рабочие отказались от нашей газеты, или выразили недовольство. Наоборот, обижались, если ее не было.

Через регистраторшу Кузнецову и телефонистку Домени, которые работали в конторе мастерских, узнавали о важных разговорах офицеров по телефону, доставали бланки удостоверений со штампами и печатями артдепо. Все это передавалось в парткомитет.

Были у нас свои люди и на складах. Они работали кладовщиками и помогали нам добывать динамит и бикфордов шнур. Бровяков и Поздняков передавали эти боеприпасы в областной военно-повстанческий штаб.

За несколько дней до вступления Красной Армии в Одессу на рабочем митинге, проведенном нелегально, была поставлена задача: всем вооружаться, захватить мастерские и склады, ничего не дать вывезти. Рабочие сдержали свое слово. 5 вагонов винтовок и пулеметов, 12 трехдюймовых скорострельных орудий и 4 гаубицы были задержаны, не попали белым. За день до бегства белогвардейцев меня назначили комендантом артмастерских. Для вооружения рабочих мы выдали винтовки.

Тесные связи были у губкома партии и с другими заводскими партийными ячейками. На городской электростанции по улице Московской с парткомом был связан большевик Иван Будрик и работница Шура Кулакли. Они распространяли «Одесский коммунист». Через них комитет держал связь с ревкомом, находившимся в Усатовских катакомбах. На заводе Беллино-Фендериха работал большевик Петр Цымбал. Его квартира была явкой, где хранились деньги политического Красного Креста. Здесь по вечерам Николай Александрович и Цымбал придавали новеньким деньгам вид старых. Делалось это для того, чтобы не вызвать подозрений у офицеров и контрразведчиков, когда они брали взятки за освобождение арестованных подпольщиков.

На заводе Ровенского подпольную организацию возглавлял Филипп Александрович, бывший председатель Одесского военно-революционного трибунала, участник революционного движения с 1905 года.

В первый день прихода белогвардейцев он был задержан офицерами из отряда, разместившегося в гостинице «Континенталь» (фиктивная, или как тогда называли «самочинная» контрразведка). Офицеры отобрали у Александровича 2000 рублей и отправили в тюрьму. Через 3—4 дня ему удалось освободиться (по документам он являлся английским подданным, хотя таким не был). За два с половиной месяца (13 ноября он был снова арестован) Александрович провел большую работу.

Ни один заказ деникинцев не выполнялся заводом в срок.

Н. Л. Александрович

Владея в совершенстве английским и французским языками, Александрович входил в контакт с работниками иностранных консульств и военных миссий, добывал у них важные сведения для подпольного губкома партии.

Кроме районных комитетов и заводских подпольных ячеек, губком партии был непосредственно связан в городе с двумя ревкомами — Железнодорожным и ревкомом в Усатовских катакомбах. Железнодорожный ревком по заданию военного отдела губкома провел ряд успешных диверсий. Были выведены из строя два белогвардейских бронепоезда, взорван железнодорожный мост, связь с фронтом прервалась на несколько дней. Братья Иван, Андрей и Павел Глухаревы, работавшие слесарями в Главных железнодорожных мастерских, были связаны с военным отделом губкома. По его заданию они работали на ст. Одесса-Товарная и умелыми действиями вывели из строя паровоз бронепоезда «Пластун». Деникинцы не могли восстановить его до прихода Красной Армии. Ревком умело засылал не по адресу вагоны с вооружением и снаряжением. Целыми неделями вагоны простаивали в тупике какой-нибудь станции. На все запросы военных организаций администрация станции сообщала: «Вагоны не разысканы, принимаются срочные шаги к их выявлению».