Коллектив авторов - Черта (сборник)

К началу ХХ века образ России как страны с государственным антисемитизмом в качестве официальной внутренней политики уже сложился окончательно, и погромное движение стало его зримым символом. Расширилась география этого позорного явления внутренней жизни империи. В 1880-е годы на юге страны погромы происходили в основном лишь в районах с коренным украинским населением. Бессарабию, несмотря на территориальную близость, они не захватывали. Наступление нового столетия ликвидировало это «географическое упущение».

Начало трагической эры европейского еврейства в ХХ веке было ознаменовано кровавым Кишиневским погромом, который произошел в дни православной Пасхи 6–7 апреля 1903 года и вызвал подлинный шок во всем мире. Дикость и невероятная жестокость того, что произошло в те дни в Кишиневе, поражали воображение. За два дня в не отмеченном ранее бытовыми национальными конфликтами городе были убиты 49 и ранены 586 евреев, а полторы тысячи еврейских домов и лавок – разгромлено.

В отчете прокурора, расследовавшего события, сообщалось: «В разных частях города многочисленные партии, человек в 15-20 христиан каждая, почти исключительно чернорабочих, имея впереди себя мальчиков, бросавших в окна камни и кричавших, начали сплошь громить еврейские лавки, дома и жилища, разбивая и уничтожая находящееся там имущество. Группы эти пополнялись гуляющим народом… имущество подвергалось немедленно полному уничтожению… товар частью уничтожался на месте, частью расхищался лицами, следовавшими за громилами… в еврейских молитвенных домах произведено было полное разрушение, а священные их свитки (тора) выбрасывались на улицу в изорванном виде».

Последствия этого погрома потрясли современников. Никогда еще в мире не было такого внимания к событиям в России. Создавались организации по оказанию помощи пострадавшим, акции солидарности с ними проходили и в Европе, и в Америке. С очень серьезными проблемами в результате этого резонанса столкнулась российская дипломатия, давление на которую оказали США. Честь русского народа в этой истории пытались спасти, клеймя погромщиков, многие деятели отечественной культуры, включая Толстого, Короленко, Шаляпина.

Даже эти, казалось бы, однозначные с точки зрения нравственной оценки события были тогда и остаются в наше время объектом идейной борьбы, в основе которой лежит все тот же вековечный раскол в отношении к еврейскому вопросу. Конечно, попытка тогдашних властей снять с себя ответственность перед своей страной и миром за трагедию 1903 года понятна и объяснима. Но вот высказывание нашего современника:

«Кишиневским погромом воспользовались, чтобы нарицательно и навсегда заклеймить Россию. И сегодня любая честная историческая работа на эту тему требует отличить ужасную правду о Кишиневе от коварной о нем неправды». Это слова Александра Солженицына из книги «Двести лет вместе».

Полагаем, одним из убедительных опровержений этой попытки обелить роль властей, допустивших кровавые события, является позиция самого Николая II, который не раз удостаивал личной аудиенцией человека, спровоцировавшего кишиневский погром. Речь идет о Павле Крушеване [72] Крушеван Павел (1860–1909) – журналист праворадикального толка, активный черносотенец. В своих публикациях прибегал к клевете, оскорблениям и угрозам. Не раз привлекался к суду. Считается, что это его публикации спровоцировали кровавый Кишиневский погром 1903 г. , литераторе, целенаправленно публиковавшем накануне тех событий многочисленные материалы с обвинением евреев в том, что они якобы совершили ритуальное убийство в Дубоссарах за пару месяцев до погрома [73] Дубоссары – небольшой городок в Херсонской губернии. Весной 1903 г. здесь исчез, а потом был найден убитым 14-летний подросток Миша Рыбаченко. Газета «Бессарабец», которую возглавлял П. Крушеван, опубликовала серию статей о возможной ритуальной подоплеке этого убийства, что, в конечном итоге, привело к возникновению кровавого Кишиневского погрома. . И вот этому человеку царь выражал уважение и поддержку, хвалил патриотический характер выпускаемых им в Петербурге и Бессарабии газет, выделял из казны средства на их издание.

Не затрагивая здесь тему того, насколько личное отношение к еврейскому вопросу повлияло на позицию Николая II, обратим внимание на хронологию событий. Власть чувствовала приближение революционной волны, грозы 1905 года, и не могла удержаться от соблазна использовать для борьбы с ней националистическую карту. Отражение именно этой тенденции мы находим в высказывании Шимона Дубнова:

«Двадцатилетняя реакция в России вскормила революцию, – писал он. – Оглушенная ударом начала 80-х годов, русская революция очнулась к началу ХХ века… За участие известной части еврейской молодежи в революционном движении правительство хотело мстить всему еврейскому народу и вместе с тем устрашить его. Созрел дьявольский план: отвлечь внимание общества в сторону «инородцев» и скомпрометировать русское освободительное движение как дело еврейских рук, чуждое русскому народу. “Утопить революцию в еврейской крови” – так была сформулирована та страшная идея, что начиная с 1903 года проводилась жандармами Николая II в моменты сильнейших подъемов русского освободительного движения».

Эта политика действовала и в течение лет, последовавших за Кишиневским погромом. События повторялись с теми же подробностями, иногда приобретали новые, охватывали другие регионы. Начавшись на Украине, затронув соседнюю Бессарабию, погромное движение пришло и в Белоруссию.

Буквально через десять дней после событий в Бессарабии, 16 апреля в Пинске были распространены воззвания к христианскому населению города «следовать примеру Кишинева». В Бобруйске аналогичные призывы распространял некий «Русский союз». Погромные настроения были зафиксированы во многих уездах Могилевской губернии, в том числе и в Гомельском.

Утром 29 августа 1903 года на гомельском рынке случилась драка, ставшая прелюдией погрома. Весть о ней немедленно долетела до еврейских кварталов. Стали немедленно закрываться лавки и магазины. К тому же, наученные недавними событиями в Кишиневе, евреи Гомеля уже начали создавать свои силы самообороны и даже запасались оружием. Молодые люди из этого кружка устремились к базару, чтобы взять под защиту своих товарищей. Интересно, что в этом отряде, кроме евреев, были и русские рабочие. Сюда же подтянулись и отряды полиции, затем солдаты. Но силу и оружие они применили не против крестьян, атаковавших евреев камнями, а против отряда самообороны. А через день, несмотря на вступление в город регулярных войск, начались бесчинства. Происходил повальный грабеж еврейских лавок, озверевшая толпа избивала всех евреев, попадавшихся на ее пути. Насильники врывались в дома, били стекла и мебель, издевались над людьми.