Евгений Рыжиков - Из кабины такси

— Не знаю точно, Орловская или Юровская. Но певица известная.

— Она и русские народные песни очень задушевно исполняет, — вставила другая девица. — Я всегда ее люблю слушать по радио.

Мы остановились у Дворца культуры. К нам навстречу уже бежал администратор.

— Екатерина Николаевна, концерт уже начался. Прошу вас. — Он подхватил Юровскую под руку и повел по лестнице.

Молодежи вдруг стало как-то неловко. Мне показалось, что с парня как рукой сняло всю наглость и нахальство.

— Скажите, — обратился он ко мне уже более вежливо, — эта бабуся какая-нибудь актриса?

— Да. Это и есть исполнительница русских и цыганских песен Екатерина Юровская.

— Вот влипли, мать честная, — вырвалось у парня, а девушки не могли удержаться от смеха. — Вы как хотите, но я не пойду на концерт. Мне неловко как-то.

— А вы после концерта подойдите к Юровской, извинитесь, — предложил я.

— Верно, Антон, ты так и сделаешь, — подтвердила Маша, и молодежь поднялась по лестнице во Дворец.

Высокий, элегантно одетый молодой человек встретил меня у самых ворот гаража, когда я еще только выезжал на линию.

— Вы свободны? — осведомился он.

— Да, только начинаю смену.

— Вот и хорошо. Я забираю вас на весь день. — Молодой человек сел рядом со мной. — Будем знакомы. Я концертный администратор Флавинский. А как вас величают?

— Евгений Васильевич.

— Чудесно, Евгений Васильевич. Нам с вами сегодня предстоит очень большая работа. Десять концертов. Адреса самые различные, главным образом, рабочие клубы. Мы должны будем с вами так разработать маршруты, чтобы не было никаких задержек и, упаси бог, срывов. Задача ясна?

— Яснее ясного.

Действительно, мы с Флавинским составили своего рода расписание, куда к кому заезжать, на какой концерт доставлять. Словом, получился довольно сложный, но вполне приемлемый график. И по нему мы стали действовать.

Я, пожалуй, за всю свою жизнь не видел и не слышал стольких знаменитостей. В одном из рейсов у нас в машине оказались Василий Иванович Качалов, Григорий Маркович Ярон и Владимир Яковлевич Хенкин. Качалов сел со мной рядом. Он, как ребенок, радовался огням иллюминации.

— Поезжайте помедленнее, голубчик! — просил он меня, когда мы проезжали мимо красочно иллюминированного здания Центрального телеграфа на улице Горького.

И Василий Иванович радостно улыбался, видя, как праздничное торжество все больше и больше захватывало город.

Ярон все время рассказывал что-то очень смешное Хенкину, а тот, откинувшись на спинку сиденья, был настолько злым и мрачным, что было очень трудно поверить тому, что это был знаменитый комический артист.

Я остановился у подъезда ярко освещенного клуба. Василий Иванович выскочил из машины первым. Он, можно сказать, рвался в бой. За ним шариком выкатывался Григорий Маркович, продолжавший звонко смеяться на анекдот, который рассказал сам.

Последним нехотя из машины вылезал Хенкин. Он не торопясь шел к клубу.

Ожидая, когда освободится очередная группа актеров, которых надо доставить в другое место, я проходил в зал и, стоя в дверях (мест свободных, как правило, не было), слушал выступления артистов.

Великолепен был Качалов. Публика по нескольку раз заставляла его читать стихи и рассказы.

Ярон выступал с молодой партнершей (фамилии ее я не знал). Маленький, юркий, уже немолодой артист на сцене преображался. Он пел, танцевал, как юноша. И этим страстным задором, неиссякаемым юмором он покорял зрителей.

Объявляют Хенкина. Публика встречает его бурными аплодисментами. На сцене появляется улыбающийся человек, юмор которого производит в зрителях бурю. Они долго не отпускают его со сцены, заставляя читать еще и еще.

…Поздно ночью моя машина, полная новых знаменитостей, мчится по притихшим улицам столицы. Закончен последний рейс. Доставлен домой последний артист. Со мной прощается Флавинский. Благодарит, обещает обратиться к моим услугам в следующий раз.

Я еду в гараж.

…Таксомоторный парк столицы продолжал увеличиваться. На Ярославском шоссе, в Графском переулке вступил в строй действующий четырехэтажный вместительный парк, который вначале именовался третьим, а теперь стал первым.

В первой половине 1939 года у Краснопресненской заставы, в Столярном переулке, был открыт еще один таксомоторный парк — десятый. А осенью того же года на Новорязанской улице ввели в эксплуатацию последний довоенный парк такси, который получил порядковый номер семнадцатый.

Меня всегда удивляло, почему нумерация таксомоторных парков производилась не по порядку, а вразнобой, создавалось такое впечатление, что в Москве существовало семнадцать таксомоторных парков, а фактически было всего только пять.

…В этом году мастера-водители попарно: Кочетков — Кочегаров, Розанов — Охотников, Чалов — Оленин и Комраков — Рыжиков, взяли на себя обязательство пройти на своих автомашинах М-1 сто тысяч километров без капитального ремонта.

Первой пробег закончила бригада Кочеткова — Кочегарова, а потом последовательно и остальные бригады, так что взятые на себя обязательства были выполнены с честью. Надо отметить, что это было огромным достижением.

Ведь если сравнить машины того времени с современной «Волгой», то сейчас никого не удивишь стотысячекилометровым пробегом без капитального ремонта. А тогда это было сенсацией. И нам, участникам этого огромного пробега, конечно, было приятно сознавать, что мы своим трудом внесли вклад в успешное освоение советского автомобильного транспорта.

…К 1939 году в основном закончилось асфальтирование всех московских улиц и переулков. От этого столица стала как-то чище, красивее, меньше шума и пыли стало на ее улицах. В моей записной книжке появились такие цифры: в 1913 году длина всех усовершенствованных дорог внутри Садового кольца составляла восемьдесят пять километров, а за пределами его таковых вообще не было; в 1939 году в кольце их было две тысячи километров, а за кольцом — две тысячи девятьсот километров.

Какой сдвиг в дорожном строительстве Москвы!

В раннее хмурое утро, подойдя к воротам таксомоторного парка, я был остановлен молодым военным командиром. На его симпатичном открытом лице были видны следы огромного волнения.

— Здравствуйте, скажите, вы здесь работаете? — спросил он.

— Да. А что вас интересует?

— Видите ли, какое дело. Я хотел бы взять такси до Горького.

Это меня заинтересовало:

— Почему именно такси, когда имеются поезда и самолеты?

Тогда он мне объяснил:

— Я служу в Горьком. И вот получил срочное предписание вернуться. Боевой вызов, понимаете. Поезд ушел, я опоздал. Для самолетов погода нелетная. На аэродроме мне посоветовали единственный выход — такси. Выручите…