Прокуратура РСФСР - Об опыте расследования умышленных убийств и изнасилований

Сидевший в кабине Яков приказал Круглову вести машину в безлюдную местность вдоль левого берега Дона. Как только отъехали на большое расстояние от населенных пунктов, Круглову велели подвести машину по целине к стоявшей в степи скирде сена, а затем участники поездки, кроме Круглова, набросились на женщину и стали срывать с нее одежду в целях изнасилования.

Однако женщина оказала насильникам исключительно упорное сопротивление. Она дважды вырывалась и пыталась убежать, но ее каждый раз догоняли и приволакивали обратно к скирде. Когда же она стала кричать, один из насильников зажал ей рот рукой, но она сильно укусила ему палец. Тогда этот мужчина (его звали Сашкой) разорвал женщине губы. А потом он же подскочил к машине, схватил монтировку и, подбежав к женщине, стал сильно бить ее по голове, выкрикивая ругательства и выражения из воровского жаргона. Потом женщину добивали все остальные. Били ее по голове молотком, выкололи глаза, изрезали лицо ножовочной пилой.

Труп женщины был спрятан в небольшой лощине и сверху прикрыт сеном. Принадлежащие женщине вещи: сумку, жакет и деньги, — преступники взяли с собой. Потом они специально осмотрели местность, не обронили ли чего на земле, затоптали следы своих ног, подвели машину к берегу Дона и тщательно вымыли следы крови. А потом окружили его и спросили: «А сколько тебе лет?». Он ответил, что ему 22 года. И тогда преступники сказали: «Ну ладно, живи, но если ты кому-либо расскажешь, убьем».

Круглов подробно описал приметы всех четверых и назвал их по именам. Из показаний Зайченко мы теперь знали, кто ездил за тросами. Эти лица были предъявлены Круглову на опознание и он их всех уверенно опознал.

Ими оказались: Плохой Яков, в прошлом судимый 3 раза, в том числе на 25 лет лишения свободы за измену Родине; Рева Игорь — вор, судимый в прошлом 2 раза; Суханов Александр — вор, судимый в прошлом 4 раза, и Фирсов Иван — не судимый.

Все они самым решительным образом отрицали свою причастность к убийству и объясняли опознание ошибкой Круглова, «незаконными» методами ведения следствия и опознания, в частности.

Каждый из них выдвинул алиби, причем, алиби подтверждалось подлинными документами. Так, Суханов Александр заявил, что 27 августа 1961 г. весь день был на ловле рыбы в Цимлянском море, о чем свидетельствует запись в табеле выходов на работу его бригады; Плохой Яков показал, что был на работе на складе Райзаготконторы, требовал приобщить к делу учетные документы, свидетельствующие об этом, и требовал допросить заведующего складом Дацкова и других работников, в том числе сторожей.

Фирсов Иван утверждал, что в тот день был на работе, и также сослался на учетные документы, которые должны быть в цехе, где он работал.

Рева Игорь, ранее работавший сторожем вневедомственной охраны, уверял, что 27 августа 1961 года стоял на посту и никуда не уходил. Он требовал приобщить к делу его постовую книжку, книгу сдачи и приема объекта, журнал выдачи оружия и допросить многих работников охраны, в том числе бригадира Чернова. Кое-что из этого как будто подтверждалось.

Например, при осмотре документов, на которые ссылался Рева, оказалось, что в них действительно имеются отметки о том, что весь день 27 августа 1961 г. Рева стоял на посту и «бдительно нес службу», так буквально и было записано. Эти записи были сделаны бригадиром охраны Черновым, которого Рева требовал допросить.

Как выяснилось, Чернов к тому времени умер. Рева это знал, но требовал его допросить, делая вид, что не знает о его смерти.

Все обвиняемые упорно защищались. Они заявляли отводы следователю, отказывались выходить на допросы из камеры, объявляли голодовки и без конца писали многочисленные жалобы на следователя во все вышестоящие органы, как судебно-прокурорские, так и партийно-советские.

Однако в ходе следствия удалось опровергнуть одно за другим все «алиби», заявленные преступниками. Так, по документам было установлено, что бригада рыбаков, в которой работал Суханов, не сдавала рыбу 27 августа 1961 г., а вызванные на допрос рыбаки пояснили, что в связи с большим перевыполнением плана устроили себе в этот день отгул и на работу никто, в том числе и Суханов, не выходил. Когда же Суханов утром в понедельник пришел, у него оказался перебинтованным палец на руке.

После проведения очных ставок Суханов признался в убийстве и все рассказал.

Затем было опровергнуто алиби Плохого, Фирсова и Ревы.

Кстати, в отношении Ревы мы установили, что по договоренности с покойным бригадиром Черновым, которому Рева давал деньги и часто угощал выпивкой, за Реву постоянно стоял на посту сторож Кубанцев, получавший за это некоторую мзду, а Рева в это время совершал преступления.

Все это было установлено с полной очевидностью и подтверждено материалами дела. В процессе следствия нам стало известно, что об убийстве Кузьмич хорошо знает некий Коломейцев Георгий, вор, который еще весной 1962 года скрылся от следствия. Коломейцева нашли на Камчатке. Его арестовали и этапировали в Ростов-на-Дону. На допросе Коломейцев признал, что после убийства Кузьмич преступники передали ему вещи, взятые с убитой. Он перечислил, что это за вещи. Его показания совпали с показаниями тех лиц, которые видели, что купила Кузьмич в Волгодонске.

Собранными по делу доказательствами преступники полностью изобличены в совершении этого тяжкого преступления и привлечены к уголовной ответственности по ст. 102 пп. «а», «г», «е» УК РСФСР.

Ростовский областной суд приговорил Суханова, Плохого и Реву к расстрелу, а Фирсова — к длительному лишению свободы.

Приговор вступил в законную силу.

В воскресный день 26 декабря 1965 года в 8 час. утра, в квартире начальника следственного отдела прокуратуры области Андрея Ивановича Цветкова раздался телефонный звонок.

На проводе был дежурный УООП Новосибирского облисполкома, который сообщил, что полчаса назад, на грузовом поезде, прибывшем на ст. Барабинск, в 301 км западнее Новосибирска, на одной из платформ обнаружена голова женщины в возрасте 20–25 лет, в полувагоне этого же поезда — нога женщины, на другой платформе — вторая нога, а еще в одном полувагоне — окровавленный мешок с двумя детскими распашонками.

Как сообщалось, поезд формировался в Новосибирске, и два полувагона его грузились на Новосибирском заводе им. Кузьмина.

Приняли решение поставить в известность о случившемся всех прокуроров районов области, территории которых включают железнодорожные станции. Им же было дано указание организовать тщательный осмотр поездов на всех станциях.