Андреас Шлипер - Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим

В случае с Каином и Авелем я должен все-таки признать, что сам немного виноват в той катастрофе, что разыгралась, когда они оба впервые захотели принести мне жертву. Они прекрасно все продумали: один собрал плоды со своего поля, второй забил несколько животных из своего стада, и вот оба они стояли и напряженно ждали, что я приму их жертвы и проявлю соответствующую радость, может быть, благословлю их или опять научу их чему-нибудь новенькому из мира науки и техники.

Но именно в этот момент меня обуревали другие заботы, поскольку я был занят решением проблемы расширения границ моего мира, что требует огромной энергии и высочайшей концентрации внимания, так как при этом я должен был работать с тончайшими нюансами материи, иначе весь универсум в одно мгновение разлетится на куски во все стороны, чего я хотел избежать, ведь, в конце концов, я придумал алгоритм не для того, чтобы первое же его испытание провалилось. Короче говоря, я был не совсем в курсе происходящего, когда, наконец, нашел время принять жертвы Каина и Авеля; они на самом деле не имели в виду ничего плохого, а о трудностях, которые я тогда испытывал, вряд ли имели хоть какое-то представление. С другой стороны, я счел не совсем уместным то, что Каин захотел устроить со мной, т. е. с тем, кого они считали Богом, дискуссию, поскольку ему показалось, что я недостаточно оценил его жертву. Но у меня были действительно более важные дела, чем разъяснение Каину основ взаимоотношений с Богом, поэтому я только и успел сказать, что ему следует властвовать грехом, коль тот его влечет, после чего я поспешно удалился.

Признаю, что мне следовало бы высказаться поточнее, но мне поначалу и в голову не пришло, что это может повлечь за собой нечто серьезное. Я полагал, что оставил обоих братьев довольными, правда, каждого по-своему, и вовремя вернулся к границам универсума, чтобы заткнуть черную дыру, которой вполне хватило бы, чтобы поглотить весь мой мир, словно маленький кусочек. Я не вполне уверен, но все-таки думаю, что эти черные дыры создаются Богом (или, по крайней мере, с Его согласия услужливыми помощниками под руководством Офара, ангела тьмы), чтобы разрушить мое творение, ибо эти дыры постоянно возникают вновь, и я сверх головы занят тем, чтобы их как-нибудь обнаружить, а затем уничтожить. Как хорошо, что я — Люцифер, носитель света!

А там внизу, на Земле, развивалась трагедия: Каин и Авель начали ссориться, и в конце концов Каин убил своего брата. Такого драматического развития событий я вообще не ожидал, у меня, собственно, не было возражений против соперничества между людьми, когда они приносят жертвы своему Богу и служат ему, не жадничая и не экономя, ибо я взял себе за правило щедро награждать тех, кто побеждает в подобном соперничестве, чтобы уже здесь, на Земле, они узнали, что Бог их любит. А того, кто остается бедным, наказал Бог, и ему не нужно дожидаться момента, когда перед двенадцатью воротами Нового Иерусалима ему зададут пятнадцать вопросов, он должен уже сейчас знать, что ему будет очень трудно получить допуск в Рай. Поскольку я проделал свой путь сквозь блуждания в Хаосе в действительный мир собственными силами и на свой страх и риск, и мне пришлось и поработать, и пострадать, у меня нет причин дарить что-то, ведь мне никто ничего не дарил.

В общем, я вполне мог понять, что Каин глубоко огорчен и разочарован тем, что его жертва не имела желаемого успеха, ведь, в конце концов, и я был отвержен Богом и хорошо помню те чувства, что овладели мной тогда. О том, как кто-то позднее запустил в мир легенду, якобы я лишь потому милостиво воспринял жертву Авеля, что мне доставляет удовольствие кровь, я не стану здесь говорить, хотя я почти уверен, что знаю сочинителя. Конечно, я мог бы понять, если бы Каин с того момента видел в Авеле не брата, а конкурента, подмешал бы в корм скоту ядовитых трав, скотина начала бы носиться как бешеная, и никто, в том числе и я, не стал бы вкушать ее мяса, в результате Авель быстро разорился бы и не смог бы приносить мне никаких жертв, а Каин со своей жертвой оказался бы в следующий раз вне конкуренции.

Вероятно, не было бы необходимости заходить так далеко, достаточно было бы того, чтобы Каин более старательно украшал свое подношение, прежде чем предлагать его мне. Признаюсь, что у меня существуют определенные эстетические запросы, особенно в отношении чистоты и свежести преподносимых даров, во всяком случае, я не считаю подгнившие и заплесневелые овощи достойной жертвой Богу, даже если подобная жертва приносится впервые. Насколько по-другому могла бы выглядеть история, если бы Каин внял своему рассудку, но ведь он был сыном Адама, которого Бог создал по своему подобию, а посему в Каине было еще достаточно гнева, чтобы поднять руку на своего брата Авеля и убить его, когда они беседовали в поле.

Как бы то ни было, несчастье произошло, и Смерть вступила в историю людей и останется там до скончания всех дней, даже если люди все еще верят, что они смогут стать настолько умными и умелыми, что у них получится изгнать ее из этого мира; сегодня они верят в это как никогда раньше, так как они занялись разгадыванием тайн моего творения, что, однако, не удастся им так просто, ибо потребуется нечто большее, чем четыре буквы [64], чтобы суметь написать историю Жизни. Но в результате люди ни на шаг не приблизились к моему могуществу, разве что они самостоятельно изобрели грех гордыни, которого я сам старался всячески избегать по множеству причин, ибо мой опыт учит, что зачастую лучше ничего не знать, чем знать неправду.

Естественно, здесь мне могли бы хитроумно возразить, что люди лишь потому встали на путь высокомерия и заносчивости, что я им рассказывал о свободе и инициативе, а они, будучи прилежными учениками, бодро зашагали по этому пути, пока не встретились с гордыней, а поскольку к этому моменту, они мнили себя обладателями совершенства, гордыню люди восприняли как необходимое сопутствующее явление. Вот таким или аналогичным способом это могло быть аргументировано определенными кругами, поскольку они вечно ищут повод дискредитировать меня в глазах людей, но я говорил не только о свободе и инициативе, но и о том, что за них всегда и везде нужно платить ответственностью, причем в справедливой пропорции. И от этой платы я никогда не освобожу людей, поскольку и я должен был всегда вносить сполна эту плату, и никто мне не делал скидки.

Но вернемся к смерти. Итак, она появилась в этом мире, что не было для меня неожиданностью, ибо когда-нибудь это должно было произойти, хотя я взял себе за правило сначала давать людям (поскольку их было еще очень мало) больше времени на Земле, чем это необходимо сегодня, когда людей больше чем достаточно, и дело никоим образом не упирается в конкретного человека. Исходя из этого, я никак не могу понять, почему люди так стараются изгнать смерть из своего мира, что, впрочем, им никогда не удастся, это я могу сказать уже сейчас. Мне появление смерти не очень помешало, хотя и произошло оно при таких обстоятельствах и таким образом, что со временем смерть в такой ситуации стали называть неестественной смертью, но я, честно говоря, не понимаю такого термина, ведь на протяжении всей своей долгой истории люди блестяще доказали, что они просто не могут не лупить друг друга при первом удобном случае по голове или изводить еще более утонченными методами. Следовательно, такое поведение можно по праву считать частью человеческой природы, поэтому убийство можно называть естественной причиной смерти, во всяком случае, таковым оно было всегда и везде.