Андреас Шлипер - Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим

Когда же я после скромного, ввиду расстройства желудка, обеда и короткого сна снова сел за письменный стол и включил компьютер, обнаружил там для меня сообщение от того самого Б. Кемпфера, который прислал мне письмо и дискеты. Он спрашивал, каковы мои впечатления после первого прочтения текста и когда я смог бы приступить к работе над ним, он также потребовал, да-да, именно потребовал, немедленно дать ему ответ. Признаю, что меня этот, скажем прямо, властный тон послания сильно разозлил, поэтому я немедленно удалил его из компьютера и твердо решил больше об этом не думать.

Спустя два дня я отправился на своей машине на важную встречу с одним из тех вельмож, которые в лабиринте своих бесконечных перемещений в пространстве глобальной экономики выкроил для меня пару часов в международном аэропорту Франкфурта. Мне действительно необходимо было срочно с ним переговорить, поскольку до времени запланированного выхода его книги оставалось очень мало времени, а я произвел некоторые изменения в его тексте, которые должен был утвердить только он сам. Так как встреча была важной, я ни в коем случае не должен был на нее опоздать, поэтому, учитывая возможные превратности дорожного движения, я выехал заранее. Но я не мог учесть того, что двигатель моей машины начнет дымить где-то на середине пути и откажется выполнять свои обязанности. В кратком изложении эта длинная история выглядит так: я не смог своевременно вызвать подмогу, так как именно в этот момент отказал мой мобильный телефон, так что, в конце концов, я не попал на встречу во Франкфурте, не известив при этом моего собеседника и даже не извинившись перед ним.

Легко можно себе представить, как на следующий день отреагировали в издательстве, когда мне пришлось рассказать о моих приключениях. Итак, я был в растрепанных чувствах, когда обнаружил в своем почтовом ящике два письма, в одном из них мне в лапидарном стиле сообщалось, что два запланированных и чрезвычайно прибыльных проекта не могут быть реализованы, поскольку предполагаемые авторы потеряли экономическую привлекательность: политик обвинен в коррупции, а спортсмен — в применении допинга. Я с полным пониманием отнесся к решению издательства, тем не менее, я глубоко опечалился, что от меня уплыла довольно солидная сумма денег. Эта моя печаль еще более усилилась, когда я узнал из второго любезного и четко сформулированного письма, что мною в течение уже нескольких месяцев не выполняется обязанность платить за содержание моей бывшей жены и детей, соответственно, моя жена вынуждена немедленно потребовать данную сумму вместе с набежавшими процентами, в противном случае… и так далее и тому подобное.

Хотя я за прошедшие годы отложил немного денег на черный день, мне стало дурно, когда я уяснил себе, какие серьезные траты мне предстоят: пострадавший автомобиль, плата на содержание бывшей семьи, потерянные доходы и, возможно, возмещение ущерба неизвестного размера за сорванную встречу во Франкфурте. В конечном итоге не исключено, что мне придется брать кредит, чтобы погасить все долги, набежавшие всего лишь за несколько часов. Конечно, меня пугало мое финансовое положение. Но подлинное раздражение мне доставляла мысль, что я буду вынужден заниматься улаживанием бюрократических дел, а это мне было глубоко ненавистно. Собственно говоря, я потому и стал писателем, что не желал никогда и нигде заниматься подобными делами. Настроение мое и без того уже было близким к абсолютному отчаянию, когда после обеда мне позвонил хозяин квартиры, чтобы предупредить о том, что он использует свое право на расторжение договора о съеме квартиры, поскольку она срочно понадобилась ему самому, а посему я обязан освободить квартиру в течение ближайших трех месяцев.

Должен признаться, что я не осознал это послание во всей его глубине, так как меня вдруг охватила некая неестественная веселость, которая (я знал это со всей определенностью) станет предвестием еще более глубокой депрессии, на первые симптомы которой я, скорее всего, отвечу бесплодной попыткой утопить мои печали в как можно большем количестве алкоголя. Я достаточно взрослый человек, чтобы понимать, что таким способом нельзя решить ни одну проблему, однако на неопределенное время подобные проблемы можно отодвинуть и забыть о них. Итак, все послеобеденное время я провел на телефоне, пытаясь поймать кого-либо из друзей, кто согласился бы напиться в моем обществе, но никого не нашел и в конце концов напился в одиночку в своем любимом кабаке до потери сознания, в довершение всех бед я не смог уговорить официантку разделить со мной остаток ночи. Правда, все равно никому из нас это не доставило бы удовольствия.

Этой ночью у меня был не сон, а скорее полуобморочное состояние, из которого, однако, через пару часов меня вывела пульсирующая зубная боль. Поскольку организмом моим продолжал править алкоголь, принятые мной во множестве болеутоляющие средства не смогли унять боль, и я долгие часы ворочался в кровати в невыносимом состоянии душевного бодрствования и физической беспомощности. Наутро боль и не думала затихать, так что я не видел другого выхода, кроме как преодолеть свой страх перед любым зубным врачом и позвонить дантисту, которому я доверял. Кто может описать разочарование, постигшее меня, после того как завывающий голос в автоответчике сообщил, что мой зубной врач проведет ближайшие две недели в заслуженном отпуске. Пациентам желают всего хорошего и в экстренном случае рекомендуют взять из местной дневной газеты номер телефона неотложной помощи. Несмотря на тщательные поиски, я такового номера не нашел. Мне не оставалось ничего другого, как разыскать первого попавшегося дантиста в моей округе и провести там многие часы ожидания, полные мучений, в окружении пациентов, которые просто излучали страх и боль. Здесь я почувствовал, что боль и страх имеют еще и запах.

Время перевалило за полдень, когда меня впустили наконец к врачу, который к этому времени успел неплохо пообедать и окутал меня плотным облаком чесночного духа, я сразу же почувствовал себя оглушенным и успокоился, после чего он начал со мной работать. Пребывая в хорошем настроении, он начал проводить интенсивный осмотр и при этом бормотал что-то про себя. Завершив свое дело, он обстоятельно разъяснил мне, что в настоящий момент он мало чем может мне помочь. Чисто внешне все кажется в порядке, сказал он, намазал мне десны белой мазью и выписал рецепт на болеутоляющее лекарство, заметив, что я должен ежедневно показываться ему, чтобы можно было тщательнейшим образом следить за ходом болезни или выздоровления, пака еще не ясно, какой именно.