Яна Дягилева - Янка Дягилева. Придет вода [Сборник статей]

Все это могло остаться на уровне вытеснения, как Вертер у потенциального самоубийцы Гете, а могло… И стало! Но напоследок послало нам период такой концентрации подлинности, который в прежние времена называли гениальностью.

Феномен рока — это феномен самоучки. Выдающийся гитарист Эрик Клэптон вспоминал, как он учился играть, «снимая» партии прямо с пластинок. Действительно, на рок-муыканта нигде не учат. Но феномен самоучки состоит не в отсутствии специального образования, а в том, что все бывшее в культуре воспринимается как небывшее, книжное знание не то, что отрицается, а как-то не берется в расчет. Рок — явление корпоративное. Все, сделанное в другом жанре, подвергается сомнению или отвергается с порога. Это вообще свойство демократических предприятий, связанных с изменениями ландшафта. Искусство романтическое, светское, рок скептичен и насторожен, когда речь заходит о творческой или религиозной дисциплине. Да и статус контркультуры нуждается в постоянном подкреплении. Интуитивные ходы Янки поразительны, и в то же время она редуцирует слово «ориентиры» («орентиры») и употребляет глагол «пролезать» в просторечном варианте «пролазит».

Групповая природа рока — обратная перспектива хоровой природы культуры. Культура преемственна насквозь. Все имитационные, так сказать, прароковые музыкально-словесные жанры так или иначе связаны со школой провансальских трубадуров, а последняя студия мейстерзингеров закрылась в середине прошлого века. Все фламенко построено на цитациях. Недаром структуралисты считают, что литература как совокупность текстов поддается сплошной реконструкции. Я уже не говорю о разбойнике Вийоне, совпадениями с самыми неожиданными эпохами способном свести с ума любую академию. А Пушкин! Вот кто был записным «римейкером», не хуже Шекспира. Достаточно прочитать Р. Якобсона, чтобы раз и навсегда расстаться с иллюзиями о пуповой самобытности Нашего Всего. Мне совершенно неизвестна интеллектуальная база Янки. Но при желании у нее можно найти аллюзии любого диапазона — от Христины де Пизан до Ксюши Некрасовой и от Кумской Сивиллы до северной плачеи Ирины Федосовой (я нарочно беру только женские воплощения). Видимо, культурное подключение тем мощнее, чем беспощаднее система культурных табу.

Янка бралась за все — в жанре и вокруг него. Бардовская песня? Пожалуйста — «Столетний Дождь» (прямая отсылка к Маркесу). Кстати, не бардовская! Барды пели чужое, так что к этой достопочтенной традиции можно отнести Дулова, Никитиных, но самозванство от этого не иссякнет, и самоучки не переведутся. «Пауки В Банке» — выглядывает Кафка. «Продана Смерть Моя!» — конгломерат Петера Шлемиля и Тима Талера. Образ котлована и андреевского красного смеха может быть вычитан, может быть угадан — от этого культурная принадлежность Янки не уменьшается. Встречаются совпадения и по-вийоновски ошеломительные:

Янка Дягилева:

Пабло Неруда:

Янка была рыжей. Это — особые люди. В детстве они склонны к диурезу, в отрочестве — к лунатизму. В юности — к избранничеству. Дополнительные характеристики не приближают к разгадке тайны поэзии, но как-то, что ли, одомашнивают эту, часто зловещую, тайну. Еще она шепелявила. Точнее, «присекивала», оглушала аффрикату «ч»:

Возможно, это фонологическое обстоятельство придумано к случаю — мы имеем дело с человеком публичным, сценическим, но особо отчетливо «се» звучит в единственной, по-моему, записи, где Янка читает стихи.

Текст есть анти-Логос. Кажется, так припечатал структурализм и всю эту семиотику С. Федякин. С точки зрения истории русской поэтики (не поэзии!) это бесспорно. Долой Гутенберга! Но вот в Чечне разрушено электроснабжение. Нет света в Грузии. И в Армении. И на всем свете. И батарейки сели. И где ваш рок? Шоу-бизнес разорен. Может быть, написать об этом роман? Но его лоббируют аудиомагнаты. «Ангедония» не запоминается. Это — неотъемлемое свойство текста:

Распад Логоса — постоянный источник страха в танатологичских песнях Янки: «Рассыпалось слово на иглы и тонкую жесть». Это — выдумано, неточно, заменяемо. Тоже чисто текстовой феномен. «Нарушение смысловых ожиданий» (Барт) оборачивается их отсутствием. Рок — примерный Слуга цивилизации. Иллюзии посткультурной «свободы» обернулись сосущим отсутствием содержания, как только ушла из-под ног почва социального протеста. Массовость отрыгнулась коммерциализацией, вчерашний нонконформизм — …

Янка не могла не страдать от этого, потому что была поэтом. «Переход от певца к поэту» (А. Н. Веселовский) происходит при рождении автора. Личности. Противостоя культуре, рок ассимилировался ею, как малый народ поглощается большим. Дилан, Моррисон, Боуи — все поэтически значительное по американским меркам хорошо для русских учеников. Но мастеру довлеет традиция, культурологический режим, не им установленный, беспрекословный. Или ты входишь внутрь культуры, к которой принадлежишь по факту языка, или остаешься «на трамвайных рельсах» и утешаешься собственным изгойством. Это — выбор творческой свободы. Сумасшедший Гёльдерлин высказал безумно здравую максиму: «Да не оправдывает себя никто тем, что его погубил мир! Человек сам губит себя! В любом случае!» Фанатик воскрешения Федоров вывел: «Искусство подобия есть изображение неба, лишающего нас жизни, и земли, поглощающей живущих». Искусство подлинности кроится по жестким лекалам традиции — сознательно или бессознательно.

Крупнейший исследователь поэзии скальдов — первых соискателей авторского титула М. И. Стеблин-Каменский считал, что первоначально авторское самосознание касалось только формы произведения. Освобождение от формы дает ее гипертрофия, доведение до абсурда. Абсурд снова сковывает авторское начало, заставляет возвращаться к форме, но уже не зависеть по-младенчески от ее сосцов. «Замкнутый в стенах семейный скандал» выходит на большую дорогу авторской воли. Л. Я. Гинзбург вслед за ак. Веселовским утверждала, что поэтические системы сообщаются на культовой основе, отстоявшимися формулами поэтического языка. Поэтому так схожи фольклоры мира. В русской поэзии всегда есть, куда идти. Янка несла в себе великий, так и не уничтоженный ханжами всех идеологических мастей скоморошеский дар. Она достаточно талантливо пользовалась им в соцартовской трансформации: «Лейся, песня, на просторе,/Залетай в печные трубы». Но все более чистый, беспримесный источник пробивался со дна, и в «Песнях После» исаковское «Поплыли туманы над рекой» стоит наравне с народным «то не ветер ветку клонит». В урбанистическую, скоморошескую свою пору Янка пускала фольклор по стихам «мелкой пташечкой». То мелькнет зооморфный след: «Медведь выходит на охоту душить собак», то сойдутся в лихом парадоксе два начала: «В тихий омут буйной головой». Скоморошеские опыты Высоцкого куда менее органичны. Чем ближе Янка подходила к подлинности, тем более многоуровневых результатов добивалась — и семантически и стилистически: