Анатолий Терещенко - Смерш и ГРУ посвящается

— Исключительно по настоянию больного, — промямлил Шульц.

— Вы врач и прекрасно знаете, что проказа — это особое инфекционное заболевание, общение с такими больными исключено, — сказал Смирнов. — Как вы намерены организовать встречу с больным?

— Да, конечно, это самое страшное заболевание, но он, бедняга, так просил, — засуетился Шульц и, продолжая оправдываться, пробормотал: — Если вы все же пожелаете встретиться с больным, мы примем все меры безопасности. У нас есть спецкостюмы, и встреча будет происходить в комнате, отгороженной от больного толстым органическим стеклом.

— Хорошо, только кроме нас с доктором Шмидке должны будут участвовать вы, как шеф клиники, главврач Шнайдер, лечащий врач и представитель эпидемической службы города, — возбужденно произнес советский офицер.

Встреча состоялась в составе указанной группы в боксе больного через стекло. Около стола было срочно смонтировано переговорное устройство. В комнате Смирнов увидел какое-то чудовище, по очертаниям напоминающее человеческое тело. Вся его поверхность была покрыта струпьями. Он двигался по комнате и что-то жевал. Увидев советского офицера, радостно воскликнул:

— Здоровья желаю, товарищ Смирнов!

— Что вы хотели?

— Разыщите моих родственников и сообщите им о моей болезни.

— Я все сделаю, но в таком состоянии ваша репатриация на Родину невозможна, — откровенно заметил Смирнов.

— Да я и сам понимаю, но мне посоветовали обратиться к вам.

— Кто посоветовал? — уже строго спросил представитель советской миссии.

— Лечащий врач Манфред…

Отвергнув предложение Шульца выпить кофе, Смирнов и Шмидке покинули клинику. По дороге женщина заплакала, живо представив последствия для семьи ее общения с заразным больным. Смирнов был возмущен этой провокацией американцев. Прощаясь, немка поблагодарила советского офицера за спасение ее жизни.

— Ах, какая я была беспечная, — вымолвила опять всплакнувшая Инга.

Последнее событие заставило Смирнова задуматься о том, что контрразведчики бывших союзников решили избавиться от него чужими руками, используя недобитых гестаповцев и предателей из числа бывших советских граждан.

Но его негласные источники работали четко, снабжая советскую военную контрразведку информацией о готовящейся в лагерях Золингена, Шварцбурга, Грослебен и других вражеской агентуре для переброски в СССР по каналу репатриации. Так, в СССР были выведены явные агенты США и Франции Малиновский, Поляков и другие, через которых были завязаны оперативные игры с разведорганами бывших союзников. Но руководители ЮНРА Гофре, Лонгле и Рой никак не могли успокоиться — провалы их планов шли один за другим.

Узнав, что Смирнов увлекается рыбалкой, Рой пригласил его посетить дачу ЮНРА на Баден-Зее.

— Там можно организовать отличную ловлю спиннингами с лодок, — заверил Рой. Смирнов согласился, так как ранее бывал на Баден-Зее, что на границе с Австрией и Францией, примерно в 100 км от Тюбингена. Но он был, однако, поражен той любезностью иностранца, которой последний рассыпался в разговоре. Утром следующего дня пять человек советской миссии уехали на рыбалку.

Дадим слово Матвееву:

«Утром в 6.00, как было условлено, — легкий завтрак и все рыбаки, облачившись в спортивные костюмы, отправились к причалу, где были подготовлены резиновые надувные лодки… Оружие и портфель оставил под сохранность переводчика Макарова…»

Сотрудник, представленный Смирнову, назвал свою фамилию — Готье. Это был мужчина спортивного склада, ему было лет 30. Он не знал русского языка, слабо владел немецким, на котором и пришлось изъясняться. Рыба ловилась хорошо. Одна, вторая, третья… Скоро Смирнов выловил уже десять судаков и двух огромных угрей. И вдруг из днища лодки ударил фонтан воды. Вода быстро прибывала, наполняя лодку. Напарник что-то бормотал, озираясь по сторонам. Лодка перевернулась, а Смирнов оказался под лодкой. Он намеревался вынырнуть и отплыть в сторону. Но в этот момент какая-то сильная рука схватила его за ногу и потянула в глубину озера.

«Ловушка», — промелькнула мысль у офицера. Он на мгновение освободился от захвата, вынырнул и набрал воздуха, но в этот момент его снова схватили и потянули ко дну. Он был хорошим пловцом и физически сильным человеком. Открыв глаза, Смирнов увидел акваланг. Он тут же ухватился за шланг и с яростью сорвал с головы диверсанта маску. Тот сразу же освободил ноги. Под водой завязалась борьба. Дыхание у офицера было на пределе. Пытаясь вырваться из объятий аквалангиста, Смирнов нащупал рукой на боку комбинезона какой-то твердый предмет — это был нож. Он начал наносить своему врагу беспорядочные удары. Наконец руки его повисли, и наш офицер пробкой вынырнул на поверхность. Он увидел перевернутую лодку и напарника, плывущего к нему. В этот момент он понял, что Готье тоже соучастник, поэтому закричал с ножом в руке, чтобы он не подплывал к нему, а вызвал спасателей. И только когда он их увидел, то опустил нож на дно и сам поплыл к напарнику. При приближении он заметил, что под его спортивным костюмом находится легкий надувной жилет.

Спасательный катер и лодка Роя подошли почти одновременно. Спасатель, подняв Смирнова на катер, потребовал немедленной доставки его в госпиталь. Подполковник категорически отказался это и потребовал доставить его на виллу к Рою. Все стало ясно!

Разбирательство пришло к выводу, что лодка напоролась на корягу-топляк. Рой с иезуитской гримасой принес извинения и высказывал сожаления, но Смирнов молчал о том, что пережил. О своих добродетелях он подумал: «Чем они отличаются от гитлеровских палачей, только разве трусостью, норовят настигнуть свою жертву из-за угла». Это было четвертое покушение на жизнь представителя советской миссии в Тюбингене.

Предоставим еще слово автору:

«Спустя неделю после провокации на Баден-Зее, Смирнов получил из Центра сообщение о том, что на уровне штабов французских и американских оккупационных войск в Германии сделано представление штабу советских оккупационных войск в Германии о невозможности дальнейшего пребывания в их оккупационных зонах советского офицера Смирнова, возглавляющего советскую миссию по репатриации в Тюбингине. Это обосновывалось утверждением, что Смирнов занимается пропагандой, наносящей ущерб союзникам».

Однако советское командование эти обвинения отвергло как необоснованные, и требование об отзыве было отклонено. Надо было выждать время и завершить свои оперативные дела в связи с предстоящим отъездом и провести заключительные встречи с помощниками. Вскоре Смирнов получил указание прибыть в Берлин — специальная командировка закончилась. Предстояла новая не менее трудная и ответственная работа в системе военной контрразведки…