Анатолий Терещенко - Смерш и ГРУ посвящается

Война — это всегда бедствие. Кто-то из великих мыслителей сказал, как кометы обнаруживаются иногда при затмении, так и герои нередко вызываются неожиданными бедствиями. Военное лихолетье, внезапно обрушившееся на нашу страну 22 июня 1941 года, втянуло в свой кровавый водоворот многих людей: молодых и пожилых, мужчин и женщин, атеистов и верующих…

Война, как говорится, в одинаковой степени или мере облагает данью и мужчин, и женщин, но только с одних взимает кровь, с других — слезы, хотя ради истины надо признаться, что она нередко питалась кровью и слезами одновременно у обоих полов.

Одним из таких вброшенных в горнило испытаний войной был рядовой Чикулаев Гордей Трофимович, ставший потом сотрудником НКВД и МВД СССР. Родился он в 1912 году в селе Чистое Макушинского района Курганской области. Солдат практически с первого до последнего дня войны находился на фронте в матушке-пехоте, постоянно участвуя в боях в качестве пулеметчика.

Война в корне изменяет жизнь. Обыкновенные дни становятся эпопеей, а простые люди, ничем не отмеченные в мирной жизни, — героями. С самого начала войны у Гордея стало томиться сердце. Став владельцем грозного оружия — пулемета «максим», он хотел поскорее встретиться с врагом на поле брани, с тем тайным человеком, который пришел на его тихую благодатную землю, чтобы сначала убить его, потом его родителей, братьев и сестер, соседей и знакомых и властвовать, властвовать одному. А оставшихся живых, нареченных быдлом, унтерменшами и недочеловеками, превратить в послушное стадо рабов. Так думали они, фашистские бонзы, пытавшиеся выпестовать новую расу господ — арийцев в созданном бесноватым фюрером с амбициозными надеждами на тысячелетнюю жизнь Третьем рейхе, но просуществовавшем всего лишь двенадцать лет…

Сражался Гордей под Тулой и под Москвой в роковом 41-м с мрачными картинами отступления, окружения, поражениями в боях, пленом и гибелью многих тысяч соотечественников. Все это он, простой русский мужик, видел своими глазами, видел и большую беду, ползшую коричневым потоком по нашей земле с Запада — все на Восток и на Восток. Потом его часть была переброшена в Сталинград для усиления легендарной 62-й армии Чуйкова.

Суровой осенью 1942 года во время одного из боев он был первый раз ранен во время стрельбы из пулемета — незабвенного «максима». Сначала огнем опалило левое плечо, потом сразу же воспламенилась вата в фуфайке, обжигая тело. Он попытался поднять раненую руку, но она уже не слушалась. Правой рукой Гордей отер пыль и пот с лица и вот тут-то понял — пуля утонула где-то в мышцах предплечья. Потом звуковая и зрительная картины стали постепенно теряться, исчезать из сознания. Очнулся на мгновение — сердце слабо шевелилось под левым соском. Стало как-то предательски холодно за грудиной. Потом этот презренный хлад стал опускаться все ниже и ниже… Санитары подобрали бойца, находившегося почти без сознания из-за большой потери крови, отправили в медсанбат, а доктора уже там через пару недель поставили воина на ноги.

Потом были дороги наступления: очищение от коричневой чумы городов Сумы, Ромны, Прилуки… Он видел, как земля его Родины умирала под горячим железом вражеских бомб и снарядов, заутюженная траками бронемашин, самоходок и танков, затоптанная коваными сапогами гитлеровцев. А потом видел и другое явление: как эти современные «рыцари» совсем не слабые ни тактикой, ни стратегией, ни умом командирским, ни самой что ни на есть современной боевой техникой, с неохотой покидали пределы Советской России. Эти хваленые войска вермахта выдавливались мощью отечественного оружия, мужеством солдат и наработанным опытом полководцев.

За успешные действия при освобождении города Сумы 340-й стрелковой дивизии, в состав которой входила часть пулеметчика Чикулаева, было присвоено почетное право называться «Сумской». Именно в одной из деревушек под городом Ромны — в Москаливке автор этих строк вместе с матерью и бабушкой (отец был на фронте) мытарили военную годину. Они прятались от налетов фашистов в погребе. И вот радость освобождения!!!

Местные жители радушно встречали солдат-освободителей, проходивших через деревню. Одаривали их чем могли из своего скудного скарба, в основном семечками подсолнухов и тыкв. Для солдат это была земная радость. Кто знает, может, и рядовой Чикулаев проходил этим путем мимо нашей земляной норы?! Пути военные, дороги фронтовые неисповедимы. И наконец форсирование Днепра в 1943-м. Дрался Гордей со сметкой — умно и мужественно, что позволило ему совершить подвиг и стать Героем Советского Союза.

Но все по порядку.

Тихая осенняя ночь. Почти безветрие, над могучим Днепром медленно проплывали рваные клочья предутреннего тумана. Бойцы 1144-го стрелкового полка 340-й «Сумской» стрелковой дивизии с нетерпением вглядывались в правый берег, занятый неприятелем. Стояла невероятная тишина, не верилось, что идет война. Казалось, люди и природа спали крепким сном. Противник берег боеприпасы, наши — маскировали место форсирования реки.

Передовой отряд полка подошел к деревне Людиж, живописно расположенной на левом берегу Днепра. Селяне с любовью и радостью встречали своих освободителей. Командир дивизии Герой Советского Союза И.Е. Зубарев получил приказ на форсирование Днепра и захват плацдарма на противоположном берегу на этом участке. (Он вскоре погибнет при освобождении Киева.) Селяне делились всем, что могло держать на воде воинов: досками, бревнами, лодками, корытами… Разбирали даже строения под плавсредства. А ведь была осень — вода в Днепре в это время не для купания.

Пулеметчик рядовой Чикулаев со своим любимцем «максимом» обратился к одному из местных жителей:

— Батя, подскажи, как добраться с такой пушкой на тот берег?

— Бери мой челнок, правда, посудина шаткая, но на своем вербном горбу он вас двоих дотянет.

— А еще одного — напарника возьмет?

— Он и четырех допрет. Захвати только мое весло.

— Ну, спасибо, отец…

Долбленка лежала на песке. Чтобы не выдать подготовку переправы звоном цепи, Гордей аккуратно смотал ее и нежно уложил на днище. Потом солдаты тихо закатили пулемет. И переправа началась. Все шло спокойно. Короткое весло работало тихо. Приходилось проявлять изворотливость, держать равновесие при неустойчивом положении тела. Гордей приказал второму номеру сидеть, не шевелясь, в середине челна, а сам, приютившись на корме, вел деревянную посудину, как опытный эквилибрист.

Челнок, который воины любезно нарекли «катерком», с грозным оружием и двумя бойцами медленно шел в сторону неприятельского берега, чуть сносимый течением. Приходилось постоянно учитывать этот фактор. Но на середине реки переправляющихся пулеметчиков заметили фашисты. В небо со змеиным шипением взлетели осветительные ракеты. А затем залаяли пулеметы, затявкали минометы, стали бить винтовки. К челну полетели разноцветными пунктирами трассирующие пули. Ухали разорвавшиеся мины, поднимая белые столбы оглохшей воды. Перелет — недолет, справа — слева… Река быстро проглатывала горячее железо, словно радуясь, что оно не досталось бойцам-освободителям. С левого берега ударили по немцам и наши пехотинцы — поддержали «огоньком» горстку смельчаков.