Юрий Власов - Женевский счет

Во вторник, 24 августа 1920 г., на транспорте «Президент Грант» Владивосток покинул штаб последнего командующего Чехословацким корпусом в России генерал-майора Чечека.

Спустя два года, 26 октября 1922 г., красные войска под командованием Уборевича занимают Владивосток. Василий Георгиевич отказывается бежать. Он выступает с заявлением:

«Обстановка в Западной Европе допускает возможность всяких осложнений, включительно до вооруженных выступлений извне против России. В могущей возникнуть борьбе мое место только здесь, среди своего народа…»

Его арестовывают, держат в тюрьме — «местзаке».

22 июня 1923 г. Болдырев обращается во ВЦИК с просьбой о помиловании. Одновременно он обратился к наркому по военным и морским делам Троцкому:

«22 июня сего года мною возбуждено ходатайство перед ВЦИК о прекращении моего дела и об освобождении меня из заключения после ареста в городе Владивостоке 5 ноября 1922 года; вместе с тем мною заявлено желание, если в том встретится потребность, предоставить мне, в случае моего освобождения, возможность приложить свои силы к строительству Советской России.

Будучи до империалистической войны в составе профессоров Военной академии (Генштаба), ходатайствую о предоставлении мне возможности вновь посвятить себя прежней профессорской деятельности».

ВЦИК ходатайство Болдырева удовлетворил. Он получил работу в сибирской плановой комиссии. Но вскоре его арестовывают. Вместе с бренным телом «женевское» чудище засиживает и всякую память о нем.

Был Василий Георгиевич ростом несколько выше среднего, раскидист в плечах и тяжел мышцей, набитой в юности у отца в кузне.

Лицо имел типично русское, то бишь крупное, с несколько расплывчатыми чертами. К семнадцатому году (самому началу смуты) раздался, да так — за глаза стали звать «толстяком», а то и срамнее. При всем том ему сопутствовало крепкое здоровье — сказался физический труд в молодости.

В 1923 г. ему исполнилось сорок восемь.

В своем решении встать на сторону трудового народа Болдырев оказался не одинок. К советской власти примкнул генерал-лейтенант М. Д. Бонч-Бруевич — он перебывал на самых крупных штабных должностях в старой армии. Такое же решение принял и бывший Верховный главнокомандующий знаменитый генерал А. А. Брусилов, уже в покойниках перекрашенный стараниями сестры под самого махрового белого, чем вызвал гонение на свою память в последние годы тирании Сталина.

О том, что Брусилов находился в заключении и являлся, по существу, смертником, я узнал лишь из воспоминаний Локкарта. Товарищей Брусилова по заключению, бывших царских министров, пустили в расход; он тоже ждал свою судьбу. Очевидно, ждал не пассивно, если вдруг стремительно поднялся по красной командирской «лестнице».

Вот зарисовка того Брусилова — он оказался соседом Локкарта по камере. Его, Локкарта и Спиридонову держали тогда в Кремле — там были приспособлены комнаты под камеры.

«У него случилось какое-то несчастье с ногой, и он ходил с трудом, опираясь на палку… он выглядел больным, измученным и очень старым; выражение лица было лисье, хитрое…»

Перешли в Красную Армию бывший главнокомандующий войск Юго-Западного фронта генерал А. Е. Гутор и бывший главнокомандующий войск Северного фронта генерал В. Н. Клембовский. Послужил новой власти и старый генерал Н. А. Лечицкий — бывший командующий Девятой армией. Отдали себя в распоряжение советской власти бывшие военные министры царского правительства генералы А. А. Поливанов и Д. С. Шуваев, а также последний военный министр правления Керенского генерал А. И. Верховский (белые держали его в черном списке).

Подались на службу в Красную Армию и генштабисты генерал-лейтенанты А. В. Новиков, А. Е. Снесарев, генерал-майоры А. К. Ремезов и П. П. Сытин. Выпускник Академии Генерального штаба генерал-майор С. И. Одинцов командовал Седьмой армией красных. Генерал М. В. Фастыковский был красным начальником штаба Западной армии Кавказского фронта на заключительном этапе Гражданской войны. Генерал-майор А. А. Незнамов служил начальником отделения Управления военных сообщений, крупный военный теоретик, профессор; генерал от инфантерии Н. А. Данилов, бывший командующий Десятой армией, преподавал в красной Академии Генерального штаба в 1919–1932 гг., генерал-майор П. П. Лебедев занимал ответственнейшую должность начальника штаба Восточного фронта, а после — начальника Полевого штаба Революционного Военного Совета республики, полковник Генерального штаба С. Д. Харламов командовал Пятнадцатой и Седьмой армиями красных, а полковник Генерального штаба С. С. Каменев — Восточным фронтом, позже стал и Главнокомандующим всех Вооруженных Сил Республики. Генерал-майор А. А. Самойло пусть недолго, но даже возглавлял фронт, тот самый, Восточный (против Болдырева и «Народной Армии» Комуча), что сдал ему тогда бывший полковник генерального штаба Сергей Сергеевич Каменев. Сложил голову за советскую власть и генерал-лейтенант барон А. А. фон Таубе [145] См.: Бескровный Л. Г. Армия и флот России в начале XX в. М., «Наука», 1986. .

И этот список далеко не исчерпывающий.

В Гражданскую войну в РККА служили 48 тыс. 409 бывших офицеров.

К октябрю 1918 г. Австро-Венгрия приблизилась к критической черте существования. После жестоких поражений на русском фронте, ударов на итальянском она истекала кровью.

Венгрия и славянские народы требовали самостоятельности.

17 октября 1918 г. император Карл объявил Австро-Венгерскую монархию Федерацией самостоятельных государств.

После Октябрьского переворота в России турки смогли снять и перебросить с Кавказа в Палестину почти целиком всю армию. В сентябре 1918 г. англичане наносят Турции кровавое поражение. Они очищают от турок Палестину, Сирию, продвигаются к Анатолии. Главари младотурок и полновластные хозяева Турции Энвер-паша и Талаат-паша бегут из страны — это они организовали истребление национальных меньшинств в собственной стране.

«Младотурки, — пишет историк Тарле, — не только в 1915 году истребили большинство армянского населения и хвалились этим; они в 1908 году пришли к власти с твердым намерением разрешать национальный вопрос физическим истреблением всех национальностей, кроме турок и тех, кто согласится немедленно стать турком… Энвер-паша восклицал, что отныне «нет» болгар, «нет» греков, «нет» македонцев, «нет» арабов, а все «равны и все оттоманы»… Прямым продолжением и реальным комментарием к этой речи Энвера… явились слова его ближайшего друга и соратника Талаат-паши, истребившего вместе с Энвером две трети армянского народа в 1915 году: „Армянского вопроса уже больше нет, потому что армян нет“».

Даже в союзной Турции Германии это побоище вызвало если не гнев, то определенное осуждение.