Лев Троцкий - Военная доктрина или мнимо-военное доктринерство

Что отсюда вытекает? Что под именем национальной доктрины в прошлые эпохи понимался комплекс устойчивых руководящих дипломатических и военно-политических идей и более или менее связанных с ними стратегических директив. Причем так называемая военная доктрина — формула военной ориентировки правящего класса данной страны в международных условиях — оказывалась тем более оформленной, чем более определенным, устойчивым и планомерным в своем развитии было внутреннее и международное положение страны.

Империалистская война и выросшая из нее эпоха величайшей неустойчивости во всех областях совершенно вырвали почву из-под национально-военных доктрин и поставили в порядок дня необходимость быстроте учета изменяющейся обстановки, ее новых группировок и комбинаций и ≪беспринципного≫ лавирования под знаком забот и тревог сегодняшнего дня. Вашингтонская Конференция открывает на этот счет поучительную картину. Совершенно неоспоримо, что сейчас, после того, как старые военные доктрины подверглись испытанию в империалистской войне, ни у одной страны не осталось таких устойчивых принципов и идей, которые можно было бы назвать национальной военной доктриной.

Можно, правда, высказать предположение, что национальные военные доктрины снова сложатся, как только определится новое мировое соотношение сил и место в нем каждого отдельного государства. Однако, это предполагает ликвидацию революционной эпохи потрясения, смену ее новой эпохой органического развития. Но именно для такого предположения нет никаких оснований.

Казалось бы, что достаточно устойчивым элементом ≪военной доктрины≫ всех капиталистических государств в нынешнюю эпоху могла бы явиться борьба против Советской России. Но и этого нет: сложность мировой обстановки, чудовищный переплет противоречивых интересов и, главное, неустойчивость социальной базы буржуазных правительств исключают возможность последовательного проведения хотя бы только одной военной ≪доктрины≫ — борьбы против Советской России. Или, точнее сказать, борьба против Советской России так часто меняет свою форму и развивается по такой линии зигзагов, что для нас смертельной опасностью было бы усыплять свою бдительность доктринерскими словечками и ≪формулами≫ международных отношений. Единственная для нас правильная ≪доктрина≫: быть на чеку и глядеть в оба! Даже при самой грубой постановке вопроса: где ждет нас главное поле военной деятельности в ближайшие годы — на востоке или на западе, — не может быть дано безусловного ответа. Слишком сложна международная обстановка. Общий ход исторического развития ясен, но события не соблюдают очередности и назревают не по календарной программе. Практически же реагировать приходится не на ≪ход развития≫, а на факты, на события. Нетрудно предугадать такие исторические варианты, при которых мы окажемся вынужденными ангажироваться преимущественно на востоке или, наоборот, на западе, содействовать революции, ведя оборонную войну или, наоборот, оказаться вынужденными перейти в наступление. Только марксистский метод международной ориентировки, учета классовых сил, их комбинаций и изменений может нам позволить в каждом конкретном случае найти надлежащее решение. Общей формулы, выражающей ≪сущность≫ наших военных задач в ближайший период, придумать нельзя.

Можно, однако, — и это нередко делается — придать понятию военной доктрины более конкретное и узкое содержание, в смысле основных принципов чисто-военного дела, регулирующих все стороны военной организации, тактики и стратегии. В этом смысле можно сказать, что военная доктрина непосредственно определяет собою содержание воинских уставов. Но что же это за принципы? Некоторые доктринеры изображают дело так: нужно определить сущность и назначение армии, задачу, которая ей предстоит, и отсюда уже выводить ее организацию, ее стратегию и тактику и эти выводы закрепить в уставах. На самом деле, такая постановка вопроса схоластична и безжизненна.

Какие банальности и бессодержательности понимаются под основными принципами военного искусства, видно из торжественно цитируемых слов Фоша о том, что сущность современной войны заключается в том, чтобы, ≪найдя неприятельские армии, — уничтожить их, приняв для этого направление и тактику, приводящие к дели возможно скорее и вернее≫. Чрезвычайно содержательно! Необыкновенно расширяет наш горизонт! В дополнение к этому остается лишь сказать, что сущность современных методов питания состоит в том, чтобы найти дырку рта, внести туда пищу и, разжевав ее с возможно меньшей затратой энергии, проглотить. Отчего бы из этого принципа, который нисколько не хуже фошевского, не попытаться вывести дедуктивным путем, — какую именно пищу и как готовить, когда и кому поглощать и, главное, как эту нишу добыть?

Военное дело очень эмпирическое, очень практическое дело. Попытки возведения его в систему, где из основных принципов выводятся и полевой устав, и штаты эскадрона, и покрой шинели, являются очень рискованными упражнениями Это хорошо понимал еще старик Клаузевиц. ≪Быть-может, — писал он, — возможно написать систематическую теорию войны, исполненную мысли и содержательную, но наши нынешние далеки от этого. Они (не говоря даже о ненаучном их духе), гоняясь за связностью и полнотою системы, преисполнены общими местами и пустословием всякого рода≫.

Итак, нужна ли нам ≪военная доктрина≫ или не нужна? Кое-кто обвинял меня в том, что я ≪уклоняюсь≫ от ответа на этот вопрос. Но, ведь, для того, чтобы ответить, нужно знать, о чем спрашивают, т.е., что понимают под военной доктриной? Пока вопрос не поставлен ясно и осмысленно, приходится ≪уклоняться≫ от ответа. Чтобы приблизиться к правильной постановке вопроса, расчленим, после всего изложенного выше, самый вопрос на его составные части. С этой точки зрения в ≪военную доктрину≫ могут войти следующие элементы:

1. Основная (классовая) ориентировка нашей страны, представленной своим правительством, в вопросах хозяйства, культуры и пр., т.е. во внутренней политике.

2. Международная ориентировка рабочего государства. Важнейшие линии нашей мировой политики и, в связи с этим, возможные театры наших военных действий.

3. Состав и строение Красной Армии в соответствии с природой рабоче-крестьянского государства и задачами его вооруженной силы.

4. Стратегическое и тактическое учение о Красной Армии.

Учение об организации армии (п. 3) вместе со стратегическим учением (п. 4) и должны, очевидно, составлять военную доктрину в собственном (или тесном) смысле слова.