Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

В конце марта 1938 г. чекиста вернули в Киев, и он стал заместителем начальника 1-го (ведущего) отделения СПО НКВД УССР, а с 4 апреля являлся врид начальника 6-го отделения СПО, Т.е. фигурой, заметной в масштабах наркомата, благодаря чему 13 июля 1938 г. получил должность начальника СПО УНКВД в одной из важнейших областей Украины — Одесской. Здесь его ждал пик карьеры: назначение 15 ноября 1938 г. — в обстановке повальной смены начальников областных управлений после скандального бегства наркома Успенского — исполняющим обязанности начальника Одесского У НКВД. В августе 1938 г. Гапонов заработал высшее ведомственное отличие, получив знак почетного работника НКВД [1027] Личное дело С.И. Гапонова. Т. 2. Л. 53. . Методы работы Гапонова вполне устраивали Успенского. Как показывал бывший начальник УНКВД по Киевской области А.Р. Долгушев, примерно в октябре 1938 г. Одесское УНКВД представило Успенскому отчет об агентурной работе, составленный Гапоновым как начальником СПО, и охарактеризованный Долгушевым абсолютно липовым, призванным «отвести глаза» [1028] ОГА СБУ. АСД. № 38237 на А.Р. Долгушева. Т. 1. Л. 87. .

От прежних начальников УНКВД Федорова и Киселева Гапонов получил мрачное наследство — не только массу незаконченных следственных дел, но и жуткий пыточный застенок, именовавшийся ЦАД («Центральный арестный дом»). Практически в каждом управлении НКВД по стране имелись особые изолированные комнаты или группы помещений, где специально подобранные следователи с изощренной жестокостью более или менее тайно избивали и пытали упорных заключенных, вынуждая сознаваться в «заговорах». В Одессе ЦАД организовали в 1937 г. по инициативе контрразведывательного отдела в здании уголовного розыска, где, по словам сотрудника КРО М.И. Максимова-Гольдмана, каждый милиционер контролировал «две-три камеры, в каждую из них ставился один арестованный, который стоял до тех пор (даже 10–15 дней) пока не изъявлял согласия давать показания» [1029] Одесский мартиролог: Т. 3. Одесса, ОЕФА, 2005. С. 681. . Более откровенно о методах ЦАД а, работавшего под началом начальника 5-го отделения КРО Ф.С. Орловского-Гороховского, говорилось в обвинительных материалах по делу В.Ф. Калюжного: постоянный штат милиционеров этого учреждения занимался «только нанесением физических воздействий арестованным» [1030] Архив УСБУ по Одесской обл. АСД № 38580 на В.Ф. Калюжного в 3 ׳гг. Т. 3. Л. 264. . Пока точно неизвестно, когда прекратилась работа ЦАДа, но ясно, что при Гапонове массовые аресты и пыточное следствие процветали, в т. ч. в первые месяцы 1939 г., когда Гапонов и его окружение не только продолжали широкие репрессии, но и мстили тем, кто пытался хоть как-то их ограничить.

Пребывание Гапонова на пике карьеры оказалось непродолжительным, несмотря на хорошую партийную характеристику от 2 декабря 1938 г.: «Является примерным, идеологически выдержанным партийцем, чутко реагирует на запросы сотрудников, воспитывая молодые чекистские кадры в партийно-чекистском духе […] Хороший производственник. Агентурную и следственную работу знает хорошо» [1031] Личное дело С.И. Гапонова. Т. 2. Л. 36. .

С 15 января 1939 г. должность начальника УНКВД стал занимать бывший секретарь райкома партии, 32-летний А.И. Старовойт [1032] Петров Н.В ., Скоркин КВ. Кто руководил НКВД, 1934–1941. С. 393394. . Гапонов остался при нем заместителем, а 7 марта 1939 г. был возвращен на должность начальника СПО. Таким образом, ему пришлось активно заниматься процессами прекращения наиболее уязвимых с точки зрения доказательной базы следственных дел на коммунистов. При этом Гапонов всемерно старался не допустить реабилитации арестованных, применяя к ним привычные меры психологического шантажа и пытки. Серьезным вызовом для Гапонова оказалось дело КПК, поскольку он не смог парализовать попытки уцелевших арестованных по этому делу добиться реабилитации.

Несмотря на значительный оперативный опыт, этот чекист, имевший крупные «шероховатости» в биографии по части связей с репрессивными лицами, выдвиженец «изменника органов» Успенского и активный фабрикатор дел на номенклатуру, был быстро признан ненужным элементом в НКВД и уволен. В 1930-е гг. ближайшие родственники Гапонова, включая жену, оказались неблагонадежными. Именно это обстоятельство подчеркивалось кадровиками при решении вопроса об увольнении заслуженного чекиста, а не его роль в терроре. Женатый на своей ровеснице Лидии Владимировне Дубновой, комсомолке с 1926 г., Гапонов оказался сильно скомпрометирован фактом ареста ее брата Ильи Вульфовича Дубнова, заместителя секретаря Днепропетровского горкома комсомола, который в 1937 г., по словам Гапонова, говорил, как он «выявил и передал НКВД врагов партии» [1033] Личное дело С.И. Гапонова. Т. 2. Л. 224. .

Семейный груз тяжелейшего по тем временам компромата оказался неподъемным для карьеры чекиста, хотя в «процессе следствия организационных связей» между Гапоновым и Дубновым установлено не было» [1034] Там же. Л. 2. . Поводом к увольнению Гапонова послужила история с освобождением работника Одесского обкома КП(б)У Бугаенко, которого Гапонов представил своим агентом, а также необоснованные аресты партийных контролеров [1035] Архив УСБУ по Одесской обл. АСД на С.И. Гапонова и др. № 03424 в 5 тт. Т. 1. Л. 1,20. .

Можно считать, что Гапонову крупно повезло — его не признали участником «ежовского заговора», он не был сильно скомпрометирован показаниями арестованных видных коллег и все годы пребывания под прицелом прокурорских и чекистских расследований оставался в ранге «перегибщика», дополнительно скомпрометированным родственниками и служебными ошибками. Приказом замнаркома НКВД УССР А.З. Кобулова от 19 апреля 1939 г. Гапонов был уволен и переведен в систему областной связи.

Но постепенно следствие по делу его предшественника в областном СПО В.Ф. Калюжного накопило много претензий к Гапонову, что, вероятно, повлияло на жесткость партийных властей при разборе его дела. Как человек, отказавшийся признать вину в истреблении «честных коммунистов», на заседании бюро Сталинского райкома КП(б)У в Одессе от 24 июля 1940 г. он был исключен из партии за нарушения законности и неискренность при обсуждении его «ошибок». От Гапонова ждали подробного рассказа о своих провалах и соблюдения заведенного ритуала покаяния (резкая оценка ошибок, указание на прочих виновных, благодарность старшим товарищам за указания на недостатки), но экс-чекист по сути отказался «разоружиться» перед партией. В ответ работник обкома партии Лайок заявил, что абсолютно не следует лишать политического доверия всех чекистов [1036] Аналогичного мнения, вслед за Сталиным, придерживалось партийное руководство ряда областей РСФСР, а также и БССР. , но конкретно Гапонов должен понести кару: «Неверно будет, если поступит заявление на того или иного чекиста, [его] сразу бить. В органы НКВД на работу попало много кадров, которые не могли разобраться в обстановке, а потом они начали выправлять недостатки, и мы [их] на работе в органах НКВД оставляем. Гапонов мог на партийном собрании выступить и честно обо всем рассказать, но он не хотел этого сделать. Вместо этого хотел обмануть [членов] Обкома партии» [1037] Архив УСБУ по Одесской обл. АСД на С.И. Гапонова и др. № 03424 в 5 тт. Т. 2. Л. 162. .