Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Следствие по руководящему составу и сотрудникам НКВД СССР продолжалось в основном на протяжении 1939–1941 гг. На несколько месяцев по указанию Берии следствие было прекращено в отношении наиболее опытных работников Иностраннного и Контрразведывательного отделов для того, чтобы они подготовили пособия для вновь прибывших оперработников. Им были созданы соответствующие более комфортные условия, а Берия, вполне возможно, обещал им, что это учтут при вынесении приговора. Например, начальник КРО ГУГБ НКВД СССР Николаев-Журид за эти месяцы подготовил пособие по борьбе с германской разведкой.

В обвинительных заключениях по среднему составу руковоДящих работников более четко в полном соответствии с постановлением «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» формулируется состав преступлений. Так, в нескольких приговорах Военного трибунала войск НКВД Киевского военного округа по делу сотрудников УНКВД Житомирской области на протяжении 1939–1941 гг. отмечались систематические нарушения законности в течение 1937–1938 гг.; массовые аресты, незаконные методы следствия; избиения и убийства арестованных; подложные справки о контрреволюционной деятельности; направление на внесудебную тройку незаконченных дел и др. Из 15 человек 4 были приговорены в высшей мере наказания (начальники и заместители начальников отделов), 8 получили различные сроки заключения, а 3 человека отделались условным наказанием [128] Там же. АСД Н-13706 Т. 1. Л. 315. .

На сегодняшний день отсутствуют точные данные о количестве приговоренных к высшей мере наказания сотрудников органов госбезопасности. Ориентировочно речь может идти о количестве от 500 до 700 человек. Более точные сведения имеются о приговоренных к различным срокам заключения. В конце 1941 г. Берия обратился к Сталину с просьбой о пополнении кадров военной контрразведки находящимися в тюрьмах и лагерях сотрудниками НКВД, осужденными главным образом за нарушения законности в 1937–1938 гг. Часть из них была освобождена и направлена в действующую армию.

Таким образом, репрессии в отношении сотрудников органов госбезопасности, которые возглавляли оперативные подразделения в течение 1937–1938 гг., и официальные утверждения о нарушениях законности, как результате «заговора» пробравшихся в НКВД врагов, являлись не более чем удобной формой обвинения исполнителей преступных приказов подлинными организаторами государственного террора в лице руководства правящей коммунистической партии во главе со Сталиным.

Если бы я активно выступал против тех методов следствия, которые были в то время, и еще в дополнение, если бы получился у меня какой-нибудь казус, то меня уже давно не было бы в живых.

С.И. Борисов — бывш. нач. Уманского райотдела НКВД УССР

В то время всякое корректное отношение к арестованным считали либеральным.

А. С. Томин — бывш. нач. отделения 4-го отдела УГБ УНКВДпо Киевской области

Да, так выходило, что я был следователем с кулаком, а другие были следователи с пером, но, как система, арестованных всех не избивали.

Г.Н. Петров — бывш. помощник следователя Уманского райотдела НКВД УССР, начальник Маньковского райотдела милиции

Был, действительно, случай, когда ко мне прибежал Абрамович, он был испачкан в крови, и сказал: «Сукин сын — меня испачкал». Я ему предложил руки вымыть спиртом или одеколоном, указав ему на его некультурность тем, что он вытирался платком.

С.И. Борисов

Среди этих трупов были случаи убийств, и я писал, что смерть наступила от паралича сердца. Истинную причину смерти писать нельзя было […]. Я вполне сознаю, что это является сделкой с моей совестью.

Л.М. Лебедев — врач и судмедэксперт

Почему я знаю, что делалось в 21-й комнате […] мне кажется, что не только я об этом знал, но, по-моему, и половина населения г. Умани тоже знали об этом.

И.А. Мышко — бывш. следователь Уманской межрайонной следственной группы НКВД УССР [129] В качестве эпиграфа использованы материалы из протокола судебного заседания от 5-10 мая 1940 г. и протокола судебного заседания от 31 января -6 февраля 1941 г. Галузевий державний архів Служби безпеки України (ГДА СБУ. ф. 5. Д. 38195. Т. 6. Л. 143, 147, 319, 321 об., 328329־ об., 315315־ об. Все последующие архивные ссылки относятся только к этому архиву, этому фонду и этому делу и будут обозначены лишь номерами томов и страниц. Ссылки на протокол судебного заседания далее будут приведены как «ПСЗ» с указанием даты заседания.

В Умани творился кошмар. Местный районный отдел (РО) НКВД создал специальную «лабораторию» в комнате № 21 для допросов и выбивания признаний. Заключенные умирали от удушья в переполненных камерах. О главном палаче — старшем по приведению в исполнение расстрельных приговоров — говорили, что он стволом револьвера выбивал золотые зубы у расстрелянных. Начальник местной тюрьмы был арестован и осужден на закрытом судебном процессе, в числе прочего, за разграбление имущества расстрелянных. Это следствие оказалось незавершенным. За ним последуют еще два судебных разбирательства, фигурантами которых станут не только начальник тюрьмы, но и высшие чины местного РО НКВД. Обвинения в обоих случаях касались «нарушения революционной законности» и должностных преступлений, совершенных в застенках расстрельных камер.

Уголовное дело Уманского РО НКВД составляет почти две тысячи страниц, объединенных в семь томов пожелтевших от времени документов. Недостатка в свидетельствах нет. В изобилии — ордера на арест и обыск, списки конфискованного имущества, протоколы допросов и очных ставок, а также стенограммы трех судебных процессов. В этих материалах в избытке — ложь, выдуманные показания, самооправдания и мольбы о пощаде. Однако, прочтенные критически, с пониманием их предвзятости и субъективности, эти документы раскрывают кошмарные реалии масрового террора в Умани.

В «уманском деле» было три судебных процесса, по которым проходило шесть обвиняемых. Разумеется, ни один из подсудимых не отличался «либерализмом» во время проведения террора, но все они, как один, переложили вину за «искривления» на вышестоящие власти, главным образом областное управление НКВД в Киеве. Наверное, это имело под собой основания, однако именно областное управление НКВД «открыло кран», т. е. инициировало процесс, выявивший всю мерзость коррумпированности работников Уманского РО НКВД, их пьянство и насилие.

Умань была сонным провинциальным городком в центральной Украине, со смешанным населением, состоявшим из украинцев, русских и евреев. Городок, находящийся приблизительно в 180 километрах к югу от Киева, в то время являлся частью Киевской области [130] В настоящее время Умань входит в состав Черкасской области. . Местный РО НКВД располагался в двухэтажном здании из двадцати комнат, часть окон которых выходила во внутренний двор. В том же здании, на первом этаже, находилась и милиция, активно участвовавшая в проведении репрессий. Расстрельные камеры были в подвале под клубной комнатой. Тюрьма, расположенная по соседству, поставляла заключенных на допросы и расстрел. Ее здание, рассчитанное на 400, максимум 450 заключенных, в разгар террора вмещало порядка двух с половиной тысяч человек, а по некоторым свидетельствам, и того больше: камеры забивали до отказа [131] ПСЗ (5-10 мая 1940 г.). Т. 6. Л. 148; ПСЗ (31 января 6 ־ февраля!941 г.). Л. 312, 337 об., 340 об. См.: ПСЗ (31 января 6 ־ февраля 1941 г.). Л· 331, в котором начальник тюремной санчасти Гольденштейн утверждал, что число заключенных в Умани составляло 4 тыс. человек. .