Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Перед тем как Борисов уехал из Киева обратно в Умань, Шаров приказал ему: «Я оставляю у вас Томина и будете с ним разрешать все необходимые вопросы» [150] ПСЗ (5-10 мая 1940 г.). Т. 6. Л. 141–144. . Томин, в то время лейтенант государственной безопасности, родился в 1901 г. в Киеве в украинской семье. Как и Борисов, Томин воевал в Красной Армии и оставался на военной службе до 1924 г. После войны он закончил Коммунистический университет имени Артема в Харькове [151] Коммунистический университет им. Артема — учебное заведение в УССР. Создан в Харькове 1 апреля 1922 г., назван в честь советского партийного деятеля Ф.А. Сергеева, известного под псевдонимом Артем. Размещался в здании нынешнего Харьковского национального технического университета сельского хозяйства им. Петра Василенко. Университет готовил кадры для партийных, профсоюзных и советских органов. 7 октября 1932 г. университет был реорганизован в Высшую коммунистическую сельскохозяйственную школу. , получив, по его словам, «высшее политическое образование». На работу в НКВД он пришел в 1931 г. Хотя у него была семья, жена и четверо детей, Томин жил отдельно от них. Как и многие другие сотрудники Уманского РО НКВД, по причине частых служебных переводов и местных трудностей с жильем, он проживал в гостинице. Томин находился в Умани примерно с мая 1937 г. и был тесно связан с Бабичем. Хотя впоследствии Томин будет отрицать это, Борисов был уверен, что именно Томин являлся представителем областного УНКВД в Умани. Томин руководил следственной работой важного третьего отдела, который занимался «польской операцией». По словам Борисова, этот отдел «фактически был филиалом» УНКВД Киевской области [152] Протокол допроса Борисова. Т. 4. Л. 6-11; ПСЗ (5-10 мая 1940 г.). Т. 6. Л. 97,141–144, 146; ПСЗ (31 января — 6 февраля 1941. Л. 308–308 об. . С точки зрения Борисова, именно Томин являлся настоящим руководителем операций в Умани. По словам Борисова, «Томин себя вел так, как ему самому захочется. На работу приходил, когда захочет, и уходил, когда он считал для себя удобным. Кроме того, он вмешивался буквально во все дела группы, часто бывал в Киеве». Во время допросов Борисов сказал следователю, что Томин «“подгонял” его, что задание Томина в Умани состояло в том, чтобы форсировать следственную работу» [153] Протокол допроса Борисова. Т. 4. Л. 6-11, 27–31; Протокол допроса на очной ставке между Томиным и Борисовым. Т. 5. Л. 170; ПСЗ (5-10 мая 1940 г.). Т. 6. Л. 146. .

Борисов также припомнил и другие случаи вмешательства свыше. В один из декабрьских дней 1937 г. в Умань прибыло пять или шесть машин. Он не мог поверить своим глазам, когда из машин вышли высокопоставленные чины НКВД из Москвы и Киева: И.М. Леплевский (1896–1938) и М.П. Фриновский (1898–1940) [154] Леплевский в то время был наркомом внутренних дел УССР, а Фриновский — первым заместителем наркома внутренникх дел СССР. Биографии Леплевского и Фриновского см.: Кто руководил НКВД, 19341941־. С. 270271, 425426־. Приказ НКВД от 7 июня 1937 г. о назначении Фриновского и Леплевского, а также Дерибаса, на Украину, см.: Лубянка. Органы ВЧК-ОГПУ־НКВД־НКГБ־МГБ־МВД־КГБ, 1917–1991. Справочник / Под ред. А.И. Кокурина, Н.В. Петрова. — М.: Материк, 2003. С. 586. . По словам Борисова, «в эти два дня, что они здесь были, тутбыла целая свистопляска». Понаблюдав за работой Уманского РО НКВД, прибывшие высокие чины заключили, «что так работать нельзя». Затем «взяли в работу» одного арестованного, «шпиона», и избили его. «Они его ругали такой руганью, что я подобной ругани в жизни нигде не слышал», — рассказывал Борисов. Ночью, сидя в кабинете Борисова, Фриновский и Леплевский говорили о том, что «нужно нажать» и что, «если в комнате у следователя — шум, то значит он — хороший работник» [155] ПСЗ (31 января — 6 февраля 1941 г.). Т. 6. Л. 339 об. 340 об. .

Рейхман тоже побывал в Умани [156] С 6 августа 1937 г. Рейхман руководил УНКВД по Харьковской области. Поэтому его приезды в Умань относятся к июлю — первым числам августа 1937 г. . Борисов утверждал, что Рейхман приезжал, потому что он, Борисов, не смог добыть показаний у некоего Доброховского, который, предположительно, был ключевой фигурой в одном из следственных дел. В Умани Рейхман созвал совещание сотрудников местного РО НКВД, где буквально набросился на Борисова и парторга Данилова, угрожая им арестом, если они не будут применять методы давления на заключенных [157] ПСЗ (31 января — 6 февраля 1941 г.). Т. 6. Л. 340; также см. показания Данилова в том же томе. Л. 311. .

Борисов назвал приезжавших высокопоставленных сотрудников НКВД «гастролерами». Он утверждал, что если в Умани и были случаи физического воздействия на арестованных, то это был результат пагубного влияния этих самых «гастролеров» [158] ПСЗ (31 января — 6 февраля 1941 г.). Т. 6. Л. 339–340 об. . Этот чекист заявил, что всегда запрещал своим сотрудникам использовать физическую силу в работе с заключенными. Это подтвердили другие свидетели на судебном процессе по делу Уманского РО НКВД. Даже Томин и Петров позже отрицали, что Борисов когда-либо приказывал избивать заключенных [159] ПСЗ (5-10 мая 1940 г.). Т. 6. Л. 113–114, 116, 118, 145–151; ПСЗ (31 января — 6 февраля 1941 г.). Т. 6. Л. 334 об., 348; Протокол допроса Томина. Т. 4. Л. 51–57. .

Но проведение массовых репрессивных операций делало неизбежным применение физического насилия. В момент пика террора в Умани в «разработке» органов госбезопасности находилось не менее 2500 заключенных, по каждому из которых требовалось составить определенное количество документов, включая подписанные признательные показания. По одной лишь «польской oneрации» Шаров требовал провести тысячу арестов. Борисов должен был ежедневно звонить по телефону в Киев и докладывать об «уманских достижениях» [160] ПСЗ (31 января — 6 февраля 1941 г.). Т. 6. Л. 340. . «Телеграммы, звонки из Киева не давал возможности нормально работать», — вспоминал Борисов [161] Протокол допроса Борисова. Т. 4. Л. 27–31. . В какой-то момент сотрудникам Уманского РО НКВД даже пришлось «позаимствовать» заключенных из другого района, чтобы выполнить свою разнарядку на аресты [162] Рапорт начальника Юіровского ГОРРО НКВД УССР г. Киева лейтенанта Госбезопасности т. Устинова В. П.Т. Кобулову. Т. 3. Л. 142–145. .

Комната № 21, известная среди местных чекистов как «лаборатория», появилась именно для того, чтобы справиться со шквалом арестов. Это был «полигон» массового добывания признательных показаний, просуществовавший примерно с ноября до 56 декабря 1937 г. Хотя Борисов утверждал, что он специально не создавал комнату № 21, а Томин доказывал, что комната № 21 возникла «стихийно», факты указывают, что, очевидно, Томин организовал и возглавил «лабораторию» — возможно, под прямым влиянием Шарова. Борисов назначил несколько милицейских начальников в отдел Томина в качестве помощников следователей, потому что милиционеры, будучи малограмотными, не годились для других заданий. Они были не в состоянии справиться с бумажной работой, выполняемой следователями. Томин использовал некоторых из них в качестве «ассистентов-лаборантов» [163] ПСЗ (5-10 мая 1940 г.). Т. 6. Л. 142–144, 145, 147–148; Протокол допроса на очной ставке между Томиным и Борисовым. Т. 5. Л. 170. .