Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

Вопрос о выбивании золотых зубов у расстрелянных не раз возникал во время всех трех судебных процессов. Член расстрельной команды Емельян Федорович Кравченко, он же охранник уманской тюрьмы, чья жена, предположительно, продавала вещи на базаре, на втором судебном процессе показал: «Перед исполнением приговоров у арестованных отбиралась одежда, из коей: плохая одежда уничтожалась, а лучшую одежду брал себе Абрамович, частично раздавал он одежду и сотрудникам участникам его бригады». Кравченко также подтвердил, что видел, как Абрамович выбивал золотые зубы [195] ПСЗ (5-10 мая 1940 г.). Т. 6. Л. 104. См. также: Т. 1. Л. 106а-110а, где Кравченко утверждает, что его жена продавала только его личные вещи. Кравченко также сказал, что он получил от Абрамовича две пары сапог, костюм, три рубашки, два пиджака и несколько пар нижнего белья. . В ответ Абрамович вновь обвинил Сагалаева в том, что он заставил Кравченко дать ложное показание [196] ПСЗ (31 января — 6 февраля 1941 г.). Т. 6. Л. 337–337 об. . Член расстрельной команды Петр Михайлович Beрещук, фельдъегерь Уманского РО НКВД, подтвердил, что Абрамович брал лучшее себе и что он выбивал золотые зубы. Он утверждал, что Сагалаев сказал ему и Кравченко только то, что они должны давать показания, но что именно говорить, он им не указывал [197] ПСЗ (5-10 мая 1940 г.). Т. 6. Л. 129–131. . Два других члена расстрельной команды, которые давали показания только на первом судебном процессе, Григорий Константинович Блинкин и Степан Николаевич Пиванов, утверждали, что не видели, как Абрамович выбивал золотые зубы. Блинкин добавил, что расстрелы были подобны конвейеру, и «не было Даже минуты свободной, чтобы заниматься извлечением золотых зубов у осужденных», на что Кравченко возразил, что «можно было найти время, несмотря на то, что все очень были заняты» [198] ПСЗ (26–27 июля 1939 г.). Т. 1. Л. 180–216. .

Шофер Зудин также «работал» на расстрелах. На первом судебном процессе, когда он еще не был обвиняемым, Зудин утверждал, что Абрамович забрал ни много ни мало 200 золотых зубов. Он также обвинил Абрамовича в том, что тот заставлял его возить мешки с одеждой на квартиру Абрамовича [199] Протокол допроса Зудина. Т. 1. Л. 54–61. . На втором и третьем судебных процессах, где Зудин уже был подсудимым, он изменил свои показания, сказав, что никогда не видел, чтобы Абрамович выбивал золотые зубы [200] ПСЗ (5-10 мая 1940 г.). Т. 6. Л. 155; ПСЗ (31 января — 6 февраля 1941 т.). Т. 6. Л. 332. . Зудин объяснил, что это Сагалаев заставил его лжесвидетельствовать против Абрамовича [201] ПСЗ (31 января — 6 февраля 1941 г.). Т. 6. Л. 333. .

Возможно, еще более показательным для понимания «теневой экономики» преступного мира сотрудников НКВД, чем вопрос о золотых зубах, было отношение к вещам расстрелянных. Сотрудник Тихон Семенович Калачевский, выходец из крестьянской семьи, который был допрошен, вероятно, перед первым судебным процессом, но не давал показаний на суде, сказал: «Необходимо отметить, что в то время в оперследгруппе было создано мнение о том, что приведение в исполнение приговоров — это тяжелая работа, и, если участники этого берут вещи, то нет ничего страшного, что они, мол, заслуживают этого». Калачевский был потрясен, когда увидел Абрамовича в шинели расстрелянного Соболя на второй или третий день после его казни [202] Протокол допроса свидетеля Калачевского Тихона Семеновича. 1 июля 1939 г. Т. 3. Л. 129–131. Младший лейтенант государственной безопасности Сабель Василий Спиридонович 3 апреля 1937 г. уволен в запас с должности начальника Монастырского РО НКВД Киевской области. Расстрелян в Умани 4 или 5 ноября 1937 г. . По словам Калачевского, он осуждал подобное воровство и поднял этот вопрос у Борисова, на что тот ответил, что областное УНКВД дало понять ему и Данилову, который, похоже, тоже был расстроен этими действиями, что это нормальная практика. Похоже, областное УНКВД разделяло мнение уманских сотрудников, считая, что, выполняя «трудную работу», они имели право присваивать имущество расстрелянных [203] О практике расстрелов см.: ТепляковА.Г. Процедура: Исполнение смертных приговоров в 1920-1930-х годах. — М.: Возвращение, 2007. С. 33–59. .

Из показаний Неймана ясно, что расстрелов ждали с нетерпением. На одном из своих ранних допросов Нейман вспомнил случай, произошедший в декабре 1937 г., когда во время расстрелов отключили электричество. Он попросил шофера Зудина немедленно отвезти его на электростанцию, но тот ответил, что отвезет его позже, а то у него «пропадет запал». На вопрос Неймана, что такое «запал» [204] На блатном жаргоне ворованное называют «паленым». Использование мародерами однокоренного с «паленым» слова «запал» — симптоматично. Оно на уровне языка и мышления связывает членов расстрельной команды с криминальным воровским миром (комментарий переводчика). , Зудин объяснил, что это полагающаяся ему «при разделении Абрамовичем часть денег, отобранных при расстрелах у осужденных» [205] Протокол допроса Неймана. Т. 1. Л. 45–53. По вопросу о присвоении денег, в отличие от присвоения имущества заключенных, тюремный бухгалтер и кассир являлись свидетелями и предоставили «экспертные» показания о том, как деньги заключенных возвращались им перед отправкой в лагеря или, в данном конкретном случае, перед расстрелом. Бухгалтер Виктор Григорьевич Гольдгубер вел очень детальные записи и смог рассказать суду, сколько карманных денег заключенным позволялось взять с собой на этап, а также о приказе Абрамовича разрешить им брать с собой больше положенных по правилам 100 руб. ПСЗ (5-10 мая 1940 г.). Т. 6. Л. 131–132 (Протокол судебного заседания от 5 мая 1940 г.); ПСЗ (31 января — 6 февраля 1941 г.). Т. 6. Л. 331–331 об. .

Еще один вопрос, который вызвал разногласия на суде, касался роли Томина и «запала». В своих показаниях Томин утверждал, что только трижды участвовал в расстрелах. Он указал, что Роголь, бывший начальник третьего отдела областного УНКВД, запретил ему туда ходить, так как это негативно сказывалось на следовательской работе. Тем не менее, по собственному признанию, он продолжал время от времени на несколько минут заходить в расстрельные камеры [206] Протокол допроса Томина. Т. 4. Л. 41–42. . Этот чекист заявил: «Я лично от Абрамовича ни одной вещи и ни одной копейки денег […] не получил» [207] Протокол допроса Томина. Т. 4. Л. 47. . Он припомнил, что члены расстрельной команды вели «нездоровые разговоры» о дележе имущества расстрелянных, и смысл разговоров, в особенности слов Зудина, состоял в том, что «они много работают, но не получают» материального поощрения [208] Протокол допроса Томина. Т. 4. Л. 4344־. . Томин придерживался этих показаний в ходе двух судебных процессов.