Чекисты на скамье подсудимых. Сборник статей

В этот период продолжался разгром так называемой ПОВ — Польской военной организации. По свидетельству начальника 2- го (польского) отделения 3-го отдела У ГБ УНКВД по Харьковской области лейтенанта ГБ Рафаила Наумовича Айзенберга (1904-?), Перцов требовал арестовывать по этой операции только этнических поляков, и санкционировал арест представителей других национальностей лишь тогда, когда те «очень крепко» проходили по показаниям как участники польских шпионских или контрреволюционных групп. По материалам так называемых объективных (анкетных) данных аресты категорически запрещались. [753] ОГА СБУ. Харьков. Д. 01893. Л. 6.

О том, как проходила польская операция в Харькове, позднее рассказал Дрешер. В апреле 1938 г. Айзенберг с группой работников днем разъезжал по городу, арестовывал людей на улицах, в учреждениях и домах без всяких оснований, в тот же день подвергал их избиениям, получал «признание» и буквально на следующий день их осуждали: «Это видел я сам и об этом мне рассказывал Айзенберг» [754] ОГА СБУ. Харьков. Д. 023528. Л. 41 об. .

Возможно, поэтому Перцов и пытался навести относительный порядок в проведении польской операции, но недолго. В середине мая 1938 г., узнав из телефонных разговоров об аресте в Киеве 700 человек по польской операции, он приказал Барбарову «немедленно начать широкую операцию по полякам». Начальник 3-го отдела хорошо знал, что достаточных материалов для ареста большого количества людей у него нет, но заявил подчиненным: «Нужно арестовать несколько сотен человек! Будем арестовывать по объективным данным!» Для составления справок на арест в 3-м отделе был выделен малоопытный помощник оперуполномоченного Я.К. Каган, который за несколько дней подал новому начальнику польского отделения младшему лейтенанту ГБ Николаю Павловичу Погребному (1906-?) справки на 200–250 человек [755] ОГА СБУ. Харьков. Д. 01893. Л. 6. . Что касается Айзенберга, то 26 мая 1938 г. он был откомандирован в НКВД СССР, а через три дня арестован, освобожден из-под стражи только 11 января 1940 г. [756] Золотарьов В. ЧК-ДПУ-НКВС на Харківщині. С. 390.

Следующий этап польской операции начался уже при новом руководстве — 20 мая 1938 г. начальником УНКВД по Харьковской области был назначен бывший начальник отдела кадров НКВД УССР [757] А ГУВДУ ХО. К. д. Пр. НКВД СССР по л/с № 1188 от 20.05.1938 г. капитан ГБ Григорий Михайлович Кобызев [758] Подробней о Г.М. Кобызеве см.: Золотарьов В. ЧК-ДПУ-НКВС на Харківщині. С. 312–329. , который до 1937 г. возглавлял отдел партийных кадров Сокольнического райкома ВКП(б) г. Москвы и во всех своих личных документах на вопрос «основная профессия» отвечал «партработник» [759] Центральный государственный архив общественных организаций Украины. Ф. 1. On. 1. Д. 559. Л. 117; РГАСПИ. Регистрационный бланк № 1256370; ОГА СБУ. Харьков. Д. 8201. Л. 37. . Начальники украинских УНКВД отмечали его «особую близость к Успенскому» [760] ОГА СБУ. Полтава. Д. 19533. Т. 1. Л. 114. , а харьковские чекисты «карьеристскую линию, требующую “показать товар лицом”» [761] ОГА СБУ. Харьков. Д. 106796. Л. 22. .

О том, как «показывали товар лицом» в харьковском УНКВД, свидетельствовал бывший помощник начальника 3-го отдела старший лейтенант ГБ Борис Александрович Полищук (1899-?): «Весь май, июнь и часть июля ночами во внутренней тюрьме УНКВД были слышны из здания УНКВД постоянные крики, было слышно, как идет “бой”. Вся обстановка психически настраивала так, что ты ждал и желал тогда одного — скорейшей смерти и делал все, что от тебя хотели, ждал обещанного тебе расстрела»! [762] ОГА СБУ. Киев. Ф. 5. Д. 67398. Т. 8. Л. 160.

На одном из партсобраний помощник начальника отделения 3-го отдела УГБ УНКВД Григорий Дмитриевич Переволочанский (1908-?), мобилизованный в марте 1938 г. ЦК КП(б)У в органы госбезопасности, сообщил, что когда он обратился по одному вопросу к своему непосредственному начальнику Дрешеру, то получил ответ: «Вам нужно говорить палкой по голове, тогда поймете». На что начальник УНКВД Кобызев бросил реплику, что «за это следовало дать в морду Дрешеру», затем переговорил с Крюковым и позвонил Перцову. Последний вспоминал: «Кобызев мне позвонил по телефону и предложил вместе с ним допросить Дрешера. Я с ним пошел в кабинет к Крюкову, где и мы и допросили Дрешера, применяя к нему меры физического воздействия» [763] Там же. Т. 6. Л. 17. .

Обстоятельства этого допроса в изложении Дрешера: «Примерно с 10 часов вечера до 5 часов утра Иван Крюков, лежа на диване, ругал меня, предлагая наслаждаться нечеловеческими криками, избиваемых сотрудников, доносившихся из 2-х противоположных комнат, где допрашивали Середа и Копаев. Часам к 6 утра, когда сотрудники управления уже разошлись, в кабинет Крюкова пришли Перцов и Кобызев. В кабинете также находился Середа, оставшийся по предложению Крюкова. Кобызев сел на диван. Перцов подошел ко мне и спросил, буду ли я сейчас давать показания о предательской работе в УНКВД, я ему заявил, что ни сейчас, ни впоследствии не дам. Вслед за этим Перцов начал меня истязать. Вначале он бил меня руками по лицу, шее, груди и ногами, вернее сапогами, в живот. Я оперся о стену не давая себя свалить. Перцов крикнул Середе, чтобы он принес дубину. Середа быстро из своего кабинета принес круглосточенную толстую дубину. Перцов продолжал меня избивать дубиной по голове, лицу я туловищу. Желая [помочь] Перцову меня свалить, Середа схватил меня за волосы головы и свалил. Вслед за этим меня, уже лежащего на полу, продолжали топтать сапогами Перцов, Середа, Крюков Иван и Кобызев — когда я подкатывался к дивану. Я начал терять сознание, уходя Перцов и Кобызев распорядились: “Бить его смертным боем, пока не даст показаний, вниз не спускать, кушать и пить не давать”» [764] Там же. Т. 4. Л. 6. .

Перцов был не доволен показаниями арестованного Сандлера, заявив последнему, что ему «мало дали, нужно дать так, чтобы ребра торчали наружу», и потребовал «увязать» свидетельства прб связь бывшего начальника 3-го отдела У ГБ УНКВД по Харьковской области капитана ГБ Лазаря Соломоновича Аррова (1904–1940) с С.С. Мазо, а также с диверсионно-террористической работой по заданию польской, немецкой и английской разведок. Для получения этих показаний Крюков велел Середе избить Сандлера дубовой палкой, которую члены следственной группы любовно называли «Ванька-встанька» или «дубовый вопросник» [765] Там же. Т. 2. Л. 90–91. .

В июне обострились отношения между начальником УНКВД и его заместителем, о чем последний вспоминал так: «С Кобызевым у меня вскоре начались расхождения по ряду вопросов в оперативной работе, в том числе и по делам сотрудников. Я считал необходимым более тщательно проводить операции, Кобызев же считал, что ошибки могут исправляться в процессе следствия. Предварительную проверку материалов он заменил т. о. следствием […]. Мое несогласие с Кобызевым по делам сотрудников выразилось в следующем: считая возможным, так же как и он, существование троцкистской группы или организации среди работников УНКВД […] я в тоже время считал и заявлял ему, что к их показаниям о причастности к троцкистской организации сотрудников, в отношении которых нет компрометирующих материалов, следует подходить критически и не спешить с арестом без достаточной проверки. Кобызев заподозрил в этом с моей стороны попытку взять под защиту таких людей. Он, как всегда, ссылался при этом на практику вскрытия им дел по Москве» [766] Там же. Т. 6. Л. 9. .