Марина Цветаева - Марина Цветаева. Письма 1905-1923

с декабря 1921 г. по 29-го р<���усского> апреля 1922 г. (день отъезда) растравляла меня невозможной назад-мечтой: себя — матерью этого сына, обожествляемого мною до́ его рождения (Вера Зайцева: — «H.A.K. ждет ребенка от Блока и страшно боится, захочет ли он ходить с ней с таким животом», — стихи к Блоку читала с ним в себе!) преклоняла меня перед этим ребенком как пастухов перед Вифлеемским — всё это было , я — любила и ее и сына, было Благовещенье и Рождество — я ведь непорочного зачатия не требую, всякое зачатие непорочно, ибо кровь рождения смывает всё — а Блок был ангел : я ведь крыльев не требую —

В 1922 г., в мае, в Берлине, за столиком Prager-Diele, я — Альконосту *** — только что приехавшему:

— Как блоковский сын?

— У Блока не было сына.

— Как не было, когда… Ну́, сын H.A. Коган?

— Кажется, здоров. Но он никогда не был сыном Блока. У Блока вообще не могло быть детей. Да и романа никакого с ней не было.

— Позвольте, а сходство?..

— Сходство, действительно, есть. Его видела (женское имя, каж<���ется> поэтесса, секретарша какого-то петербургского Союза писателей или поэтов, — <���…> и говорит, что действительно — таинственно — похож.

— Но, милый, я этого ребенка видела: все блоковские черты. Сличите с детской фотографией! И письма видела…

— H.A. ведь-фантазерка, авантюристка, очень милая женщина, но мы все ее давно и отлично знаем и, уверяю Вас, никто, кроме Вас, этой легенде не верит. — Смеются. —

— Но письма, его рукой…

— H.A. могла подделать письма…

— И слово блоковское подделать: — Если это будет сын, я пожелаю ему одного — совести —?!

— М<���ожет> б<���ыть> он и верил. Она могла его убедить. Я повторяю Вам, что у Блока не могло быть детей. Это теперь точно установлено медициной…

— После смерти?! — Голубчик, я не врач, и совершенно не понимаю как такую вещь можно установить после смерти — да и при жизни. Не могло, не могло — и вдруг смогло. Я знаю одно: что этот сын есть и что это — его сын…

— Она ведь тогда жила с двумя…

— Хоть с тремя — раз сходство. Но, если даже на секунду допустить — для чего ей нужна была вся эта чудовищная комедия?! Ведь она целый мир могла убедить — кроме себя. И подумайте об этом чудовищном одиночестве: одна в мире она знает, что это не блоковский. Как же жить с такой тайной? А главное — зачем?

— Вы забываете, что у Блока было огромное наследство.

— Не понимаю. Иносказательное? Слава сына Блока??

— Вовсе не иносказательное, а самое достоверное литературное наследство, право издания на его книги. Ведь так — всё идет матери и жене, если же сын…

— А теперь довольно. Это — гадость. Вы м<���ожет> б<���ыть> издатель Блока? М<���ожет> б<���ыть> издателю Блока нужно, чтобы у него не было сына? И посмертная экспертиза не медицинская, а издательская…

Все (Геликон, Каплун, Эренбурги, другие) смеясь:

— М.И.! Да < одно слово стерто >! Чего же Вам так горячиться? Ну́ — блоковский, ну́ — не блоковский…

Я (слёзы на глазах) — Это — посмертная низость!! Я видела письма, я видела родовой крест — розу и крест! — я видела как она этого ребенка любит…

Альконост: — Петр Семенович его тоже очень любит…

Я, окончательно задохнувшись: — Я никогда у Вас не буду издаваться…

Алконост, с улыбкой: — Очень жаль.

Окончание:

1927 г., осень, приезд Аси.

— А как блоковский Саша?

— Марина, никто кроме тебя уже больше не верит в его блоковство. А ты знаешь, что говорит о нас H.A.: — «Какие странные эти Цветаевы — очень милые, но — зачем им понадобилось распускать слух, что Саша — блоковский??»

П.С. в нем души не чает. Мальчик чудовищно-избалован — и больной: пляска Св. Витта. В прошлом году его возили на Океан, жили — H.A. и он где-то здесь во Франции. Я его не так давно видела. Он очень похож, на старшего сына П.С. от другой жены: Витю.

Другая запись в тетради Цветаевой о H.A. Нолле-Коган: «Не забыть о Блоке: разгружал на Неве баржи, не говоря кто́. — На скамейке — H.A. К<���оган> — Как Вы думаете, я еще буду писать стихи?? На Воздвиженке: — Катька! Долгая улыбка. — Может быть мне суждено умереть, чтобы ему воссиять. (О сыне.) Перламутровый крест с розами и икона. Макет Арлекина (Пьеро и Коломбина остались у Любовь Дмитриевны. Всё перечисленное — подарки сыну, видела глазами.) Вот откуда — Роза и Крест. Письма. Пушкинский росчерк. О сыне: — Если это для Вас важно — то и для меня важно. Всё зависит от Вас. — Если это будет сын, пожелаю ему одного: совести. — „Он был скуп на это“ (автографы). Был на той войне добровольцем. На нынешней — Освободите меня… Посмертная записка о Двенадцати. Простите, что я не могу подать Вам руки (болела). Любящий сын: яичница и слёзы (матери)»

__________

* См. «Наталья Гончарова» ( СС-4 ).

** Финальные строки стихотворения А. Блока «Мы, сам-друг, над степью в полночь стали…» («На поле Куликовом»). У Блока: «Помяни ж…»

*** Самуил Миронович Алянский (1891–1974) — владелец петербургского издательства «Алконост».

Правильно: Евдоксия.

«Конец Казановы» — третье действие пьесы М. Цветаевой «Феникс» (см. СС-3 ). Вышло отдельной книжкой в кооперативном издательском товариществе «Созвездие» в феврале 1922 г.

Стихи 1916 г. были опубликованы в сборнике «Версты», выпущенном Госиздатом в 1922 г. (см. письмо 5-22 к П.Н. Зайцеву и коммент. к нему). «Матерь-Верста» — один из вариантов названия сборника. Цветаева первоначально предполагала выпустить сборник в издательстве «Никитинские субботники».

См. коммент. 1 к письму 5-22 к П.Н. Зайцеву. Сохранился экземпляр «Царь-Девицы», принадлежавший Е.Ф. Никитиной с ее владельческой надписью синим карандашом «Е. Никитина» на обложке книги (частное собрание, Москва). Е.Ф. Никитина ценила творчество Цветаевой, считала его «самобытным», «богатым ритмами», обладающим «исконно русским звуком», хотя и «неровным» («Свиток» Вып. 3. Альманах Литературного общества «Никитинские субботники». М.; Л.: Земля и Фабрика, 1924, стр. 166).

Накануне Цветаева написала стихотворение «Небо катило сугробы…», которое открыло цикл из одиннадцати стихотворений под названием «Сугробы», с посвящением Эренбургу (см. СС-2 . стр. 100–101).

Двустишие Цветаевой, послужившее эпиграфом к ее сборнику «Версты» (вып. первый).

Балтрушайтис Ю.К. См. коммент. 4 к письму 27–21 к Эренбургу.

См. письмо 2-21 к Е. Ланну и коммент. 2 к нему.

Покрывало Пьеретты — драма А. Шницлера, поставленная А.Я. Таировым в Камерном театре.

Просьба Цветаевой была удовлетворена: