Алексей Иванов - Дебри

Жилые усадьбы сменялись мастерскими ремесленников. Главный торг Нижнего посада располагался на Троицкой площади; в Троицкой церкви купцы могли поклясться о сделке, не отходя от «рабочего места». Берег Иртыша занимали многочисленные пристани: причалы, амбары для товаров и снастей, верфи-плотбища, склады брёвен и досок, пильные мельницы. На воде покачивались десятки парусных кочей и дощаников. Поодаль замкнуто стояла Бухарская слобода с мечетью – уголок Средней Азии в Сибири.

Чертёж Тобольска из книги Ремезова

По делам и просто так тоболяки встречались в кабаках, кружалах или корчмах, где хозяйничали целовальники. Самыми злачными местами были подпольные «зерновые дворы» – притоны, где играли в зернь. Столь же злодейскими были и торговые бани: при них обретался всякий лихой сброд – беглые, контрабандисты, мошенники и бродячие колдуны.

О КРУГЕ ИНТЕРЕСОВ РЕМЕЗОВА, О ЕГО ПЛАНАХ И ЗАБОТАХ СЛЕДУЕТ СУДИТЬ ПО «СЛУЖЕБНОЙ ЧЕРТЁЖНОЙ КНИГЕ». ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК, РЕМЕЗОВ СОБРАЛ ВСЕ СВОИ НАБРОСКИ, ЗАРИСОВКИ, ТЕХНИЧЕСКИЕ ЗАПИСИ, НЕВОСТРЕБОВАННЫЕ КАРТЫ, ЧЕРНОВИКИ, ЛИТЕРАТУРНЫЕ ОПЫТЫ, И ПЕРЕПЛЁЛ В ОТДЕЛЬНЫЙ ТОМ – «СЛУЖЕБНУЮ КНИГУ». БЛАГОДАРЯ ЭТОМУ МОЖНО ВИДЕТЬ НЕ ТОЛЬКО РЕЗУЛЬТАТ, НО И ПРОЦЕСС ТВОРЧЕСКОЙ РАБОТЫ СИБИРСКОГО МАСТЕРА

Город жил активной общественной жизнью, и скучно здесь никому не было. По церковным праздникам устраивались пышные богослужения и крестные ходы. По народным праздникам – гулянья с разными потехами вроде кулачных боёв, взятия снежной крепости, катаний с гор или хороводов. С начала апреля до ледохода Тобольск веселила ярмарка; она «приезжала» из Ирбита, а потом «уплывала» в Енисейск. Развлечением были и публичные экзекуции; на правёже били должников кнутом или батогами, а казнь – она и есть казнь: виселица или плаха. Поглазеть на эту жуть собирался весь город.

В Тобольске существовал невольничий рынок, где продавали «ясырей» – рабов. Чаще всего это были инородцы. Девка, например, стоила как шесть коров. «Ясыри» были в услужении во многих зажиточных семьях, ничего зазорного в том не видели. Если «ясырь» – язычник принимал православие, его положено было отпустить на волю. Несмотря на такой «ущерб» хозяйству, крещению не препятствовали. А ещё на невольничий рынок выставляли невест. В Сибирь с Руси под конвоем пригоняли разных блудниц, воровок, нищенок и разбойниц; холостые мужики покупали их себе в жёны.

Город работал, торговал, молился, плакал, радовался и надеялся на лучшее, и Сибирь для него была не злой мачехой, а доброй матерью. Из больших церквей, где сияли золотые иконостасы, и даже из лачуг, где перед облупленной иконой чадила последняя лучина, к сибирскому небу взлетали людские просьбы о божьем попечении «богоспасаемого града Тоболеска».

Долгое время в Тобольске Семёна Ремезова знали всего лишь как сына Ульяна Ремезова – того, кто увёз джунгарам кольчугу Ермака и указал русским могилу атамана. В служилые люди Семёна поверстали очень поздно – в 40 лет. Это произошло в 1682 году. Семён служил исправно: ходил с отрядами по Иртышу, Ишиму, Оби, Тоболу и Туре; бился с казахами «лицом на лицо»; был «ясашным сборщиком», «выдельщиком» (тем, кто отнимает у слобожан «государеву долю» произведённого продукта) и «выимщиком» (тем, кто конфискует нелегальный товар); участвовал в переписях крестьян.

Однако начальство обратило внимание, что к своим отчётам о службах Ремезов-младший прикладывает ещё и добротные чертежи селений и рек – «сметы» и «меры». Семёну нравилось изображать землю, у него это хорошо получалось. И уже в 1685 году его присоединили к приказным подьячим, которые перерисовывали и дополняли знаменитую карту Сибири, сделанную по велению воеводы Годунова. Ремезов потихоньку становился картографом.

Карта Ремезова

Картография в ту эпоху была не наукой, а скорее искусством вроде иконописи. Русские карты отличались от европейских своим прагматизмом: их чертили сугубо для дела. Основой карты чаще всего был путь – дорога или река. Графическая форма была вторичной. Расположение по сторонам света – произвольное, обычно «югом кверху». Если не хватало места на листе, то изображение легко могли «загнуть вбок». Условных знаков и какой-либо унификации не существовало. Масштаба не было. Координат ещё не использовали. Пропорций не соблюдали. Изображение покрывали многочисленными сопроводительными надписями самого разного содержания. Расстояния обозначали в днях пути – пешего, санного, конного или водного. Вообще, «география» в те времена состояла из «космографии» – описания мира в целом, и «хорографии» – описаний отдельных территорий.

КАРТЫ СЕМЁНА РЕМЕЗОВА СЛУЖИЛИ НЕДОЛГО. АКТИВНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ СИБИРИ УТОЧНИЛИ ГЕОГРАФИЮ ОТДАЛЁННЫХ ТЕРРИТОРИЙ, К ТОМУ ЖЕ ИЗМЕНИЛАСЬ САМА КОНЦЕПЦИЯ КАРТОГРАФИИ – ИЗ «ОПРОСНОЙ» ОНА ПРЕВРАТИЛАСЬ В «ИЗМЕРИТЕЛЬНУЮ» И «ИНСТРУМЕНТАЛЬНУЮ». НО СТАРИННУЮ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНУЮ СИЛУ РЕМЕЗОВСКИХ КАРТ ОТМЕНИТЬ НЕВОЗМОЖНО, И ПОЭТОМУ ОНИ СТАЛИ ХУДОЖЕСТВЕННЫМ БРЕНДОМ СИБИРИ

Карты тогда делали на основе наблюдений, а не измерений. Источником информации были словесные описания, зачастую – полученные из третьих рук. Однако расспросы свидетелей Ремезов проводил весьма масштабно: скажем, для «Чертежа межевой башкирской земли с слободами» он опросил 720 человек. Главной удачей для Семёна Ульяновича была возможность побеседовать с очевидцем. Например, в 1700 году в Тобольске проездом появился землепроходец Владимир Атласов – исследователь Камчатки. Ремезов терзал его несколько дней, выясняя географию полуострова, а потом уговорил воеводу Черкасского вскрыть запечатанный сундук с документами Атласова, чтобы переписать «сказки» казака и перерисовать его карты.

Памятник Семёну Ремезову в Тобольске

В 1696 году боярским «приговором» воеводе Нарышкину было указано изготовить общий большой чертёж Тобольского разряда и малые чертежи уездов. Эту работу воевода поручил Ремезову. Вместе с помощниками Ремезов выехал на сбор материалов. Нарышкин обязал уездных воевод и приказчиков помогать Ремезову: предоставлять постоялые дворы, чернила и свечи; отправить к Ремезову знатоков, которые описали бы дальние края.

КАРТЫ РЕМЕЗОВА БЫСТРО УСТАРЕЛИ. ПОЧТИ ВСЕ ЕГО ПОСТРОЙКИ БЫЛИ СНЕСЕНЫ. УЧЁНЫЕ НАПИСАЛИ КУДА БОЛЕЕ ТОЧНЫЕ ТРУДЫ ПО ИСТОРИИ И ЭТНОГРАФИИ СИБИРИ. И РЕМЕЗОВ НЕ ОСТАВИЛ УЧЕНИКОВ, КОТОРЫЕ ПРОДОЛЖАЛИ БЫ ЕГО ДЕЛО И РАЗВИВАЛИ ЕГО ИДЕИ. И ВСЁ ЖЕ ФИГУРА СЕМЁНА РЕМЕЗОВА ПО-ПРЕЖНЕМУ САМАЯ ВАЖНАЯ В КУЛЬТУРЕ СИБИРИ XVII И XVIII ВЕКОВ. ДА И НЫНЕ РЕМЕЗОВ ОСТАЁТСЯ АКТУАЛЬНЫМ. ПОЧЕМУ? ПОТОМУ ЧТО ГЛАВНОЕ ЕГО ЗНАЧЕНИЕ НЕ В КАРТАХ, НЕ В ЗОДЧЕСТВЕ И НЕ В ЛЕТОПИСЯХ. ЕГО УРОК – НРАВСТВЕННЫЙ: ЛЮБОВЬ К РОДИНЕ ОЗНАЧАЕТ ЗНАНИЕ РОДИНЫ И СОЗИДАТЕЛЬНУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ