Алексей Иванов - Дебри

Первое рудное месторождение за Уралом в 1622 году нашёл кузнец Невьянского острога Богдан Колмогор. Остроги, слободы и монастыри Урала и Сибири начали обзаводиться своими железоделательными предприятиями – «мужицкими заводиками». В 1630 году на речке Нице появилась даже Рудная слобода. К концу XVII столетия таких «заводиков» было уже около сорока штук. В 1697 году дьяк Андрей Виниус, глава Сибирского приказа, провёл «испытание» уральской руды и заключил, что уральское железо не хуже «свейского» – шведского. Виниус предложил Петру строить заводы на Урале. В 1699 году на месте «мужицкого заводика» Невьянской слободы был основан Невьянский завод, а на месте Железянского заводика Далматовского монастыря – Каменский завод. Это были первые горные заводы державы.

Горные заводы разительно отличались от «мужицких заводиков». Здесь главной движущей силой была сила падающей воды, а не ручной труд. Для горного завода на какой-нибудь небольшой реке сооружали большой пруд. Под его плотиной строили цеха. Вода из пруда шла на водобойные колёса, которые приводили в действие все заводские механизмы: воздушные насосы доменных печей и хвостовые молоты для дробления руды или отбивки криц. В первую очередь заводы изготовляли пушки для армии Петра, но и о гвоздях и топорах не забывали. В 1717 году «мужицкие заводики» были запрещены, чтобы не отнимали у горных заводов местный рынок железных изделий.

Невьянская башня

Поначалу дела у горных заводов шли плохо, и Пётр (опять же по совету Виниуса) передал Невьянский завод в руки тульского заводчика Никиты Демидова. Никита отправил на Урал сына Акинфия. Акинфий наладил дела, завод принялся ковать прибыль для демидовского кошеля, однако батюшка Никита не поверил в перспективу сибирской промышленности. Акинфий уговаривал батюшку лет десять. Лишь в 1716 году Никита дозволил основать второй родовой завод. К 1725 году Акинфий построил ещё четыре завода.

СТРОИТЕЛЬСТВО БАШНИ ПРИ НЕВЬЯНСКОМ ЗАВОДЕ ЗАВЕРШИЛОСЬ ОКОЛО 1725 ГОДА. В ХОДЕ РАБОТ НИЖНЯЯ ЧАСТЬ БАШНИ ПОКОСИЛАСЬ, И САМУ БАШНЮ ДЛЯ КОМПЕНСАЦИИ КРЕНА ПРИШЛОСЬ СДЕЛАТЬ ИЗОГНУТОЙ – «НАКЛОННОЙ». В НАРОДЕ ЭТУ ОСОБЕННОСТЬ ИСТОЛКОВАЛИ КАК НАКАЗАНИЕ АКИНФИЮ ДЕМИДОВУ ЗА БЕСЧЕЛОВЕЧНОСТЬ. ПО ЛЕГЕНДЕ, СПАСАЯСЬ ОТ РЕВИЗОРОВ, АКИНФИЙ ЗАТОПИЛ ВОДОЙ ИЗ ПРУДА ПОДВАЛ БАШНИ, ГДЕ РАБОТАЛИ ЕГО КРЕПОСТНЫЕ ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКИ

В 1725 году умрут и Пётр, и Никита Демидов, а на Невьянском заводе над прудом поднимется самый известный и зловещий памятник российской индустрии – Наклонная башня. Акинфий же после смерти отца развернётся во всю ширь: он воздвигнет на Урале ещё десять предприятий, а затем двинется в глубины Сибири и в предгорьях Алтая построит два Колывано-Воскресенских завода. Бревенчатые крепости с пушками на бастионах будут оберегать демидовские домны от набегов джунгар и телеутов.

«Демидовский столп» в Барнауле

А казённым заводам в воеводской Сибири приходилось туго. Заводы не могли жить на самообеспечении, они нуждались в руде и древесном угле. Кто будет рубить лес, выжигать уголь, копать руду, подвозить все припасы? Рабочим некогда, они стоят у заводских агрегатов. Подсобными работами должны заниматься местные крестьяне, которых принудят к этому воеводы. Однако воеводы не привыкли что-то делать без взяток, и у них всё никак не получалось наскрести по деревням нужное количество мужиков. Воеводы не понимали, что предприятия работают безостановочно, их нельзя лишать руды и угля даже на пару часов. А преодолеть косность воевод заводские командиры были не в силах: они не имели над воеводами никакой власти.

АКИНФИЙ ДЕМИДОВ ОСНОВАЛ НА АЛТАЕ КОЛЫВАНО-ВОСКРЕСЕНСКИЙ И БАРНАУЛЬСКИЙ ГОРНЫЕ ЗАВОДЫ И ЗМЕИНОГОРСКИЙ РУДНИК. В 1825 ГОДУ ПЕРВОМУ ЗАВОДУ НА КОЛЫВАНИ ИСПОЛНИЛОСЬ СТО ЛЕТ. РЕШЕНО БЫЛО ПОСТАВИТЬ В БАРНАУЛЕ ПАМЯТНИК ПРОМЫШЛЕННОМУ ОСВОЕНИЮ СИБИРИ – ГРАНИТНЫЙ СТОЛП. ЕГО ВОЗВОДИЛИ 12 ЛЕТ. ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ БОЛЬШЕВИКИ ПОПЫТАЛИСЬ РАЗОБРАТЬ ЭТОТ ОБЕЛИСК, НО ИМ УДАЛОСЬ ЛИШЬ СОРВАТЬ МЕМОРИАЛЬНЫЕ ДОСКИ И ЧУГУННЫЙ БАРЕЛЬЕФ С ПОРТРЕТОМ ДЕМИДОВА, А САМ СТОЛП УСТОЯЛ

Проблему вспомогательного труда государство законодательно решило системой «приписки». Каждому заводу приписали определённое количество деревень, крестьяне которых вместо оброка должны были отработать на лесосеках и углежжениях, в рудниках и на гужевых перевозках. Плевать, что собственные хозяйства у мужиков придут в упадок. «Приписка» вызвала яростное недовольство. В 1703 году в Кунгуре вспыхнул бунт, но систему никто не отменил, и она будет угнетать крестьян ещё сто с лишним лет.

А проблему косности воевод Пётр поручил решить капитану Василию Татищеву – первому начальнику горных заводов. В 1719 году Татищев отправился на Урал и в Сибирь. Он искал адекватный способ организации промышленности. Татищев познакомился с устройством дел на соляных промыслах Соликамска, потом – с купеческим уставом в Кунгуре, потом – с губернаторскими порядками в Тобольске, но заводам ничего не подходило. И Татищев задумал превратить заводское дело в некую «державу в державе».

Это преобразование осуществил преемник Татищева, генерал Виллим де Геннин. На реке Исеть в 1722 году Татищев основал Екатеринбургский завод – крупнейший в мире, а на его базе в 1723 году генерал де Геннин учредил Екатеринбургское горное ведомство. Поначалу оно ведало лишь четырьмя казёнными заводами с приписанными к ним деревнями, с лесными угодьями, рудниками и Чусовской пристанью, которую построил Ремезов. Но Горное ведомство не зависело от губернской власти и подчинялось напрямую Сенату и государю. Так Урал начал обретать суверенитет.

Число уральских заводов будет умножаться небывалыми темпами. Через полвека на Урале будут дымить уже полторы сотни горных заводов, и здесь всю власть в своих железных руках сосредоточат екатеринбургские горные генералы, а тобольские губернаторы окажутся отодвинутыми в сторону. Железо уверенно потеснит пушнину и станет главным экспортным товаром России. Промышленный Урал отколется от промысловой Сибири.

Иностранцы говорили, что в Сибири обитает сатана. Местные жители то и дело натыкались на его гигантские рога, которые угрожающе торчали прямо из земли или прорубались сквозь ледяные глыбы. Страшно было представить, какое чудище орудовало ими, прокладывая себе путь из глубин на поверхность через твёрдую, как камень, вечную мерзлоту. Религиозные иностранцы заявляли: «Это бивни земноводных бегемотов. А Бегемот, как известно, – одно из имён дьявола». Но нехристи-инородцы смекнули, что бивни и кости потустороннего зверя отличаются невиданной крепостью и могут пригодиться в хозяйстве. Аборигены придумали свою легенду, очень практичную. Подземный зверь – это злой дух. Каждый, кто увидит его торчащие из почвы клыки, должен немедленно выкопать их, тогда опасное отродье лишится силы. Легенда превратила промысел мамонтового клыка в миссию спасения человечества от потустороннего зла. И жители Сибири несколько столетий самоотверженно «боролись с демонами». Ещё в начале XIX века на севере Сибири добывали около двух тысяч пудов мамонтовой кости в год. Бивни отправляли через Москву в Англию и через Кяхту в Китай.