Сергей Яковлев - На задворках России

С Коробейниковым связан был в те дни еще эпизод — пустяк, но в какой-то мере показательный. У Залыгина на даче с давних времен стоял числившийся на балансе редакции автомобильный прицеп. Куплен он был еще при Филипчуке. Возможно, на нем в те трудные, располагающие к натуральному хозяйству времена предполагалось развозить по городам и весям журнальные тиражи. Но со дня приобретения новень­кий прицеп так ни разу и не использовался. Залыгин давно предлагал от него изба­виться. Однажды ко мне пришел Коробейников с готовым договором:

— Я покупаю прицеп, подпишите!

В договоре сумма — раза в четыре меньше, чем стоил в то время прицеп в магази­не, да еще с выплатой в рассрочку.

— Откуда цена?

— Лиза насчитала! — сует черновик с какими-то цифрами.

— Вообще-то, подобные дела так не делаются. Нужен официальный акт уценки или что-то такое. Посоветуйтесь с Василием Васильевичем, как правильно оформить.

Через некоторое время в беседе со Спасским этот случай всплывает.

— Он ко мне тоже заявился, — возмущался Василий Васильевич. — Я ему сказал, что это липа! Заставил при себе порвать все бумаги.

А Коробейников вдруг подлавливает меня в коридоре и заговорщическим тоном предлагает:

— Берите этот прицеп сами, копейки же! В рассрочку! После загоните кому-ни­будь!

Я едва не лишаюсь дара речи.

— Что все это значит?

— Как — что? По Марксу: "Деньги — товар — деньги"!

Еще через время случайно узнаю, что прицеп все-таки куплен Коробейниковым на тех самых условиях. Спасский лишь машет рукой: все оформили без него: подали бумаги Залыгину, тот подписал их то ли в больничной палате, то ли в санатории... Роза Всеволодовна в ответ на мой упрек взрывается:

— А чего вы хотите от старого больного человека, у него уже который год сарай этим прицепом занят! Вы бы потерпели в своем дворе такое?

Тем временем мне в отсутствие Залыгина впервые попадают в руки ведомости по зарплатам. Что Хренова получает наравне с главным редактором, много больше ос­тальных сотрудников, — уже не новость. Но вот помощница Хреновой Зюзина с ее полутора ставками — на уровне заместителя главного редактора и ответственного секретаря! — это изумляет. (Для такой маленькой организации хватило бы, вообще-то говоря, и одного бухгалтера.) Много и других несообразностей. Среди равных по должности есть любимчики (чьи?), кто-то получает больше, кто-то меньше. Бедная Сарра Израилевна, сидящая в редакции с утра до ночи, а иногда и по выходным, зара­батывает почему-то меньше уборщицы... Такое чувство, что Залыгин до сих пор под­писывал подсунутые ему приказы и ведомости не глядя.

Говорю с Хреновой о неразберихе с зарплатами, о контроле за наличными поступ­лениями, задаю другие вопросы.

— Зачем вам это надо? — напрямую спрашивает она.

— То есть как? Это же деньги редакции...

— Деньги акционерного общества. А вы к нему не принадлежите.

Внятных ответов не получаю, но вокруг меня повисает ощутимое напряжение. Зачем-то заглядывает в кабинет Зюзина и мимоходом втолковывает мне, что на таких бухгалтеров, как Лиза, нормальный начальник молиться бы должен. Коробейников стороной заводит разговор: у Лизы, мол, нелегкий характер, она сама об этом знает и иногда раскаивается, но ссориться с ней, вообще-то, ни к чему ...

Роза Всеволодовна следит за событиями с интересом, но предпочитает держать нейтралитет:

— Если дойдет до дела, она все сумеет объяснить. Все объяснит и во всем оправ­дается! — понизив голос, добавляет: — Насчет Лизы не знаю, но Зюзина — настоящая бандитка!

Залыгин узнает о скандале, конечно, одним из первых, но печется из своего дале­ка о другом. Хитроумная Хренова (знает, чем умаслить старика!) вовремя доводит до его сведения: на счету журнала есть лишние деньги, скопились, прямо-таки пропада­ют — нужно срочно раздать их на премии сотрудникам!

— Ну, всем платить я не буду! — уверенно заявляет мне по телефону Сергей Павло­вич. — За что давать премию Смирновой? Кублановскому? Пометьте для себя.

— Так, значит, Смирнова, Кублановский ...

— Ларин давно в больнице, ему не надо. Коробейникову тоже. Зелимханову. Кри­вулину ни в коем случае. (Двое последних — юристы.) Пожалуй, все.

Список отвергнутых я обсуждаю с Розой Всеволодовной. Она:

— Нельзя этого делать! Знаете, какие скандалы начнутся? Предложите ему дать всем, но по-разному...

Звоню Залыгину. Секретарша его уже приготовила к разговору. Уславливаемся о двух уровнях премий: 40 и 20 процентов от оклада. Ставлю в известность главного бухгалтера.

— Только не надо вот этого! Не надо 20 и 40! Я сама с Сергеем Павловичем погово­рю! — разъяряется Лиза.

Роза Всеволодовна все-таки готовит свой проект, зачитывает его по телефону Залыгину. Тот соглашается. А вечером звонит мне домой.

— Я не хочу, чтобы это называлось премиями. Перепишите так: приказ о вознаг­раждении сотрудников по результатам работы на октябрь месяц ...

— За октябрь?

— Нет, на октябрь. Проследите за этим.

Утром, едва прихожу на работу, снова звонок.

— То, что вы подготовили, нельзя подписывать. Нельзя делить на 20 и 40.

— Да это же ваше решение! Я только предложил вам дать хотя бы половину тем, кого вы совсем хотели лишить вознаграждения!

— Хорошо. Если вы не согласны, подготовьте свой проект, я его рассмотрю, — с нешуточным раздражением.

Секретарша рядом, слушает, ворчит:

— Ему хочется и твердость проявить, и чтобы никого не обидеть!

— Сергей Павлович, — говорю я в трубку, стараясь сдерживаться. — Значит, даем полностью и Ларину, и Кублановскому...

— Всем!

— И Смирновой...

— Ей — нет. Она не в штате.

— А Шапиро Сарра Израилевна, которая тоже не в штате? Если уж кто заслужил поощрение, так прежде всего она!..

Какое-то время молчит.

— Ладно, я вам позже перезвоню.

Еще не придя в себя, спроста жалуюсь секретарше:

— Это же его список! Я бы иначе распорядился. А он теперь заявляет, что про­ект — мой. Кто-то морочит его.

— Он сам себя морочит.

Звонит Залыгин:

— Всем дать поровну!

— И Смирновой?

— И Смирновой!

— И Коробейникову?

Молчит. Вдруг взрывается:

— Да ну ее к черту, эту премию! Никому не будем давать!

Бросает трубку. Через минуту звонит:

— Значит, так: составляйте список одинаковых премий.

— Кривулин?

— Он всего-то ничего получает. Дадим.

— Зелимханов?

— Этому — не давать!.

После безумных переговоров горько перешучиваюсь с Розой Всеволодовной, пред­полагая в ней единомышленника:

— Говорит: ну ее к черту, эту премию!

А она меня — как обухом по голове:

— Конечно. Он же вам предлагает составить список, а вы его посылаете. Не хоти­те брать на себя ответственность?