Александр Беленький - Белый медведь в стране драконов

Это место кажется ожившим плакатом социалистических времен. Ровные дорожки, идеально высаженные деревья, все размеренно и без суеты. Город Нанджи (Нанкин) в провинции Цзянсу называют последним оплотом китайских коммунистов, последователей учения товарища Мао. Стены домов украшены лозунгами, на широких дорогах почти нет машин, а регулировщиков в белых перчатках лишь недавно заменили современным светофором.

Символы коммунизма на каждом углу. Это не музей, а реальный жилой город

Белоснежный памятник Мао Цзэдуну на главной улице

В Китае коммунизм – один большой стереотип. Да, осталась символика, да, на деньгах изображен Мао Цзэдун, а правящая сила называется Коммунистической партией Китая. Но это обложка. В реальности в Китае давно капиталистическое устройство мира. Это проявляется почти во всем. Только не здесь: в «красном» городе сохранили не только внешние черты, но и саму суть мироздания: колхозы, субботники, градообразующие предприятия.

На главной площади большие портреты вождей: Ленина и Сталина здесь почитают как святых. Карл Маркс тоже здесь. А в самом центре, на высоком пьедестале, стоит памятник Мао из белого мрамора.

Агитация и пропаганда сочится отовсюду. С ярких плакатов на крышах домов, из уличных громкоговорителей. Звучит «Красный восток», гимн КНР времен «Культурной революции». Но и это – обложка. Чем дальше от центральной площади, тем менее благоустроен город.

Мы появились на пороге школы во время перемены. Дети убирали территорию. Они приносят свои метлы из дома, дежурят по очереди. Появление иностранца в классе вызвало у китайских детей настоящую истерику: они «стояли на голове» и громко смеялись. Представьте, как если бы в 70-е годы в школу под Саратовом пришли двое американских туристов.

Удивило, что здесь не носят красных галстуков. Традиция жива во многих районах Китая, я встречал их даже в предгорьях Тибета, а в коммунистическом городе их нет.

Внимание привлек киоск на другой стороне дороги. Его стекла были закрыты занавесками, но каждую минуту к ларьку подходили бабушки, что-то брали и уходили. Стали наблюдать. Окошко открывалось, оттуда появлялись руки, передававшие посетителям белые квадратные булки. Хлеб тут же исчезал в авоське, а окно сразу закрывалось. Мы были голодны и решили тоже купить хлеб. Однако купить хлеб было нельзя – его выдавали по талонам. Но женщина сжалилась и подарила нам две булочки. Они оказались совершенно невкусными, пресными, но пустой желудок был благодарен и этому.

Поесть в коммунистическом городке негде. Есть столовая, но она закрылась на ремонт. В продуктовом магазине, натурально, дефицит: из еды можно купить лишь местный специалитет: лапшу быстрого приготовления, которую производят на одном из градообразующих предприятий. Второй завод в городе – ликеро-водочный. В «другом» Китае на каждом углу рестораны, кафе или просто уличные лотки с шашлыками. Но не у коммунистов.

Дорога уходила дальше от центра, в «микрорайон». Внезапно асфальт кончился, и мы очутились на пустыре между двух кварталов. Свободную от застройки зону пытались благоустроить силами старушки с лопатой. Она сыпала песок на глубокие ямы, чтобы хоть как-то починить дорогу. Дальше начинался общественный (читай – ничейный) огород, где растения выращивали в старых ваннах, наполненных землей.

Деньги ничего не значат, хлеб выдают по талонам

Тротуаров в жилых районах нет, но народ вытоптал удобные тропинки. Пятиэтажные дома имеют внутри коридорную систему, как в общежитиях, а туалетам нашлось место только на улице. Балконы заполнены ненужным хламом жильцов: старой мебелью, горшками и какими-то палками.

И повсюду Мао, Великий кормчий, солнце нации

Почти на всех плакатах действительно присутствует солнце, но его изображают на закате. Это и есть закат: как бы ни пытались сохранить последний город коммунистов, все меньше людей хотят в нем жить.

На окраинах уже совсем другая картина: если то, что мы видели раньше, можно сравнить с СССР периода восьмидесятых, то тут начинаются «лихие 90-е». Улицы – один сплошной базар, торгуют из багажников машин и просто с земли. Товар лежит вперемешку с мусором. Так большая часть Китая выглядела еще лет десять назад, но сегодня все поменялось. В любом мало-мальском городе Китая будет своя new area : районы с новенькими многоэтажками, иногда еще не заселенными. Над пятиэтажным Нанджи нависает одинокое недостроенное здание. А еще здесь грязно. Просто как в свинарнике. Помойка на окраинах – полная противоположность «вылизанному» центру. Очень резкий контраст.

У города коммунистов туманные перспективы. С одной стороны, можно продолжать развивать «красный» туризм и играть в образцовый город, с другой – людям надоело так жить. Пока они не определились.

Мы возвращались в Пекин. Чтобы немного разнообразить длинную и однообразную дорогу, от которой мы порядком устали за несколько недель, Валихан предложил проехать вдоль побережья Бохайского залива, через город Тяньцзинь. Мы открыли карту, приложение TripAdvisor, и стали смотреть интересные места по пути.

Рассматривая картинки достопримечательностей, мой товарищ вспомнил про русский военный Диснейленд, еще один тематический парк, построенный китайцами для самих себя. Маршрут лежал как раз через парк. Недолго думая, мы настроили навигатор прямо на него.

Парк развлечений в русском стиле

Кристина профессиональная скрипачка, здесь участвует в «русском шоу»

Гигантская, почти в полный рост, копия Московского Кремля, матрешки, самолеты и настоящий авианосец, купленный почти задаром в девяностые. Вот что предстало перед нами. Так выглядит Россия в представлении китайцев, которые ее никогда не видели.

Тематический парк в местечке Биньхай существует уже тринадцать лет. Постройки монументальные, но сделаны явно «на соплях». Сам же парк собрал все возможные (и даже невозможные) стереотипы о России. Припарковать машину поможет человек в форме, похожей на инспектора ГИБДД. Туалетный домик перед входом выстроен точь-в-точь как царские палаты в фильме про Ивана Васильевича. Внутри на стенах уборной развесили плакаты о русских странностях. Что в наших семьях по десять детей, все мужчины носят бороды, а в сорок лет женщина считается глубокой старухой. Откуда они это взяли, из «Повести временных лет»?