Ленина Кайбышева - После Чернобыля

Вся моя “аппаратура” представляла собою лишь авторучку и блокнот. А успех работы во многом зависел просто от быстроты передвижения. Поэтому каждый раз я поселялась либо в самом г Чернобыле, либо в километре от него в с. Залесском: отсюда близко к зданию Правительственной комиссии, следовательно, на нее не опоздаешь, а затем можно остановить любую попутную автомашину и попросить подвезти практически куда угодно. На моем пропуске был гриф “Всюду”. Никто не мешал смотреть во все глаза. Очень много помогли руководители всех рангов и рядовые работники своей доброжелательностью. На вопросы отвечали, если было время, часто прямо в машине или на рабочем месте. И ни разу не проконтролировали, что я пишу. Порой, если не была уверена в точности своего изложения (в таком-то и темпе!) я сама просила посмотреть свои записи или готовый текст. Мое непосредственное начальство отправляло меня в командировки ради статей для прессы. Никто и не предполагал, что собирается материал для книги, хотя в общих словах высказывалось пожелание получить историю 30-километровой зоны. Просто ради книги приходилось уплотнять рабочий день. Удлинять почти некуда — все работали по 10 часов, не считая дороги. Просила лишь отдельную комнату — иначе не выдержать нагрузки — да запасалась едой, так как на ужин всегда опаздывала.

— Мы понимали, — продолжал И.С. Вартазаров, — что на войне нет ничего страшнее паники. Поэтому при первом подозрении двоих сотрудников отозвали в Москву. Но я хотел бы отметить особое мужество фотокорреспондентов Бабакова и Багрова, кинооператоров Калашникова, Мишина, Могилевцева, журналиста Кайбышевой. — Приятно слышать, но в моей работе ничего выдающегося нет. А вот благодаря труду кинооператоров и фотокорреспондентов удалось запечатлеть едва ли не весь цикл основных чернобыльских событий. Они первыми снимали из вертолетов и бронетранспортеров реактор и машинный зал. И у них почти не было дополнительной к хлопчатобумажному костюму индивидуальной защиты от радиации — не предложили. Умер операто Г.И. Мишин. Умер оператор Ю.П. Могилевцев. Не юноши, но вполне молодые люди.

Крайне нестандартная ситуация требовала от каждого предельной сосредоточенности, напряжения всех душевных сил. Оглядываться на соседей не было ни времени, ни физической возможности. Отчасти, поэтому многим ликвидаторам казалось, что во всей зоне работает едва ли не одна их группа. Оттого случались и курьезы. Например, когда вновь прибывший среди ночи монтажник в поисках своих пришел в здание бывшего горкома партии, дежурившие военные заявили, что кроме военной власти в городе вообще нет, а о монтажниках они ничего не слышали. А ведь в этом здании днем полно разных специалистов и ученых, дважды заседает Правительственная комиссия.

* * *

В Чернобыле побеждал тот, кто грамотно, осознанно и смело брал на себя ответственность. Следует особо подчеркнуть слово “брал”. Сразу после аварии никто не мог дать готовых рецептов, что именно нужно делать в этой немыслимой ситуации: как усмирить сбесившийся реактор, как оградить от него нормально живущую планету, как очистить от радиоактивной грязи хотя бы подступы к электростанции и, тем более, как вернуть ее к жизни, как точнее и быстрее выполнить конкретную операцию. На все вопросы требовались быстрые и конкретные решения, действия. Жизнь выявила лучших ученых, организаторов, руководителей, исполнителей.

Не только для выполнения этой экстраординарной — впервые в мире — работы, но даже для выработки решений, для формулировки темы так, а не иначе, требовалось нестандартное мышление.

— То и дело возникают новые и новые дела, о которых никто не знает, как их выполнять. Поэтому мы ориентируем людей на поиск новых, неординарных решений, — говорил Г. Ведерников.

За несколько секунд люди порой делали такое, на что в нормальных условиях нужны часы, дни. За два-три дня, а то и за ночь конструктора и проектировщики решали задачи просто фантастические по сложности и необычности.

Безусловно, все это — признак высокого профессионализма. Но свое влияние оказывала и экстремальная ситуация. От чернобыльцев требовалась не дисциплина, а именно сознательная полная отдача, по максимуму.

Время торопило. Поэтому Правительственная комиссия на выполнение любого вида работ, независимо от уровня ее сложности или принципиальной технической или организационной новизны отводила хотя и ориентировочные, но очень жесткие сроки. Каждый исполнитель, конечно, и сам был заинтересован сделать все побыстрее: раньше сделаешь — меньше облучишься. Но на практике добиться осуществления небывалых темпов при единственно допустимом отличном качестве возможно было лишь при умелой организации. Каждый раз требовались инженерный талант, мастерство, наконец, моральная выдержка всех исполнителей. Последнее было не таким уж ординарным требованием в тех сложнейших условиях.

На Правительственной комиссии ученые, строители, эксплуатационники, военные отчитывались за ход каждой операции, как на фронте: лаконично, точно, исчерпывающе.

Было очень неприятно услышать: “Почему не выполнили в срок? Вы задержались на час... на сутки! Объяснитесь!” Сроки исполнения назначали многократно короче принятых для схожих работ, выполняемых в обычных условиях. Но никому не приходило в голову их оспаривать, даже подвергать сомнению: война! Случалось, здесь же, на заседании Правительственной комиссии обсуждали предложения о технологии каких-нибудь необычных работ, даже объявляли конкурс с обдумыванием проблемы в течение... нескольких часов или за сутки. Словом, к следующему заседанию надо было иметь готовое, хорошо продуманное, технически и технологически обоснованное решение.

13 июня 1986 года. Идет очередное рядовое заседание Правительственной комиссии. Выступает заместитель Министра энергетики и электрификации СССР Ю.Н. Корсун: “В машинном зале первого и второго энергоблоков проведена первая дезактивация. Административный корпус чист на 80 процентов. На территории станции укладывают бетонные плиты. Нам нужна от Средмаша исчерпывающая схема (или хотя бы ее общее описание) дезактивации территории, которую предстоит выполнить. Пока мы располагаем лишь неполной и притом переменчивой картиной отдельных участков. Мы уже наметили все транспортные схемы, способные обеспечить полную согласованность всех участников этой крупномасштабной операции. А пока уложены 3,5 тысячи квадратных метров бетонных плит из 447 тысяч. Это все, что мы получили, хотя Госснаб Украины поработал очень хорошо. Необходим график работ по дезактивации”.

Ведущий заседание Ю.Д. Масленников тогда высоко оценил качество работ Минэнерго по дезактивации территории. Он сказал и об отличном результате, полученном от возведения стенки у подножия реакторного отделения: она уменьшала фон с 25 до 5 Р/час. Но эта работа заслуживает самостоятельного описания, несколько ниже.