Рамиз Алиев - Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев

Для жителей севера России, в отличие от британцев или американцев, Арктика была естественной средой обитания. Поэтому интерес к полярным областям в России был в большей степени практическим, чем на Западе. Россия не участвовала в гонке к полюсам, как Британия, Штаты или Норвегия, поэтому сложилось превратное представление о её пассивности в Арктике. Однако именно силами русских моряков и землепроходцев была постепенно положена на карту большая часть северного побережья Евразии. На рубеже XIX–XX веков российская деятельность в Арктике в основном определялась интересами бизнеса и отдельных ведомств, какой-либо программы исследований в Арктике у царского правительства не было. Из бесспорных российских достижений, связанных с освоением Севера и Дальнего Востока, следует упомянуть постройку первого в мире ледокола «Ермак» и строительство Транссибирской магистрали. Поворотным моментом в отношении к Арктике стала Русско-японская война, выявившая недоразвитость коммуникаций и слабое развитие восточных районов страны. Северу стали уделять всё больше внимания, кульминацией российских полярных исследований стала Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана на ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач», составившая первую подробную опись побережья со времён Великой Северной экспедиции. Но наибольшую известность получила всё же не она, а три русские экспедиции 1912 года (Г.Я. Седова, Г.Л. Брусилова и В.А. Русанова), хотя именно они выпадают из естественной логики развития русских полярных исследований. Такое внимание понятно – трагедии и загадочные исчезновения всегда вызывают больший интерес, чем истории со счастливым концом.

Экспедиции 1912 года были эхом охватившей весь мир борьбы за полюса и проходы – к тому времени уже достигнутые и пройденные. Они изначально не имели смысла, поскольку были вторичны, другими словами, они закончились неудачей ещё до начала, даже успешное возвращение не сулило лавров победителям. Особенно показательна в этом смысле экспедиция Седова, отправившегося открывать полюс вслед за Куком и Пири. В лучшем случае он мог рассчитывать на национальный приоритет, что, в сущности, не имело особого значения. Оказаться первым русским на полюсе было бы почётно, но не более чем, например, стать первым тибетским космонавтом или первым бенгальцем, переплывшим Магелланов пролив. А раз так – то совершенно не важно было, какие суда использовать, какое снаряжение и в каком количестве закупать. Можно было обойтись архангельскими дворняжками вместо ездовых собак (Седов) и крестьянами вместо матросов (Брусилов). Выражаясь юридическим языком, экспедиции 1912 года можно рассматривать как попытки с заведомо негодными средствами.

Уже в 1912 году экспедиции на деревянных парусно-моторных судах («Св. Фока», «Св. Анна», «Карлук», «Геркулес») выглядели архаично. Снаряжение соответствовало скорее временам Франклина и Росса, а подготовка была гораздо более безалаберной, чем в британских экспедициях. Хотя именно тогда происходил перелом в подходе к полярным исследованиям – появлялись радио и самолёты, корабли стали делать из металла, оснащать мощными машинами.

Мотивы руководителей представляются иррациональными – особенно показателен пример Седова, изначально не имевшего шансов на успех и, тем не менее, направившегося на полюс умирать. Трудно понять и цели Брусилова – он бросил прекрасно оснащённую современную экспедицию с государственным финансированием, с важными для страны целями, с радио и самолётом, чтобы отправиться в бессмысленный поход на старом деревянном судне. Экспедиция Русанова была, по сути, проверкой его собственной научной гипотезы.

Примечательно также, что в России, вопреки мировой практике, экспедиции с частным финансированием оказались гораздо менее успешными в сравнении с государственными. Экспедицию Русанова на «Геркулесе» с момента разворота на восток также можно рассматривать как частную инициативу.

9/22 марта 1912 года капитан [90]Георгий Седов (рис. 3–13) подал докладную записку на имя начальника Главного гидрографического управления генерала А. И. Вилькицкого с предложением экспедиции к Северному полюсу. В ней в числе прочего говорилось:

«Человеческий ум до того был поглощён этой нелёгкой задачей, что разрешение её, несмотря на суровую могилу, которую путешественники по большей части там находили, сделалось сплошным национальным состязанием; здесь, помимо человеческого любопытства, главным руководящим стимулом ещё безусловно являлись народная гордость и честь страны. В этом состязании участвовали почти все страны света включительно до Японии (к Южному полюсу) и только не было русских…» [131, с. 22].

Япония здесь упомянута не случайно – как недавний противник.

Седов предложил организовать экспедицию в текущем году, стремясь опередить Амундсена, который, по сведениям Седова, должен был отправиться к полюсу в 1913-м. Амундсен не имел такого намерения, даже если и утверждал противоположное. После того как Кук и Пири заявили о достижении полюса, эта цель утратила для него всякую притягательность, научные же исследования не интересовали Амундсена вовсе.

ГЕОРГИЙ ЯКОВЛЕВИЧ СЕДОВ (1877–1914) родился в многодетной семье рыбака на хуторе Кривая Коса (сейчас – посёлок Седово, Новоазовский р-н, Донецкая область). В 1894 году он ушёл из дома с намерением учиться морскому делу. К этому времени единственным его образованием был трехлетний курс (освоенный за 2 года) церковно-приходской школы. Для того чтобы поступить в мореходные классы в Ростове, Седову пришлось несколько месяцев проплавать матросом. В 1895 году он поступил в Мореходные классы, а в 1899 году получил диплом штурмана. Однако в торговом флоте Седов работал недолго и поступил вольноопределяющимся в военно-морской флот. Седов сдал экстерном экзамены за курс Морского корпуса и поступил на службу в Главное Гидрографическое управление в звании поручика. В 1902 году участвовал в экспедиции Варнека на Новую Землю. Во время войны с Японией служил на Дальнем Востоке. В 1909 году занимался промерами глубин в устье Колымы и на подходах к ней. В 1910 году он снова работал на Новой Земле.

Седов был крайне честолюбив и обладал незаурядными способностями, это помогло ему пробиться из низших слоёв в элиту общества (сын неграмотного рыбака стал флотским офицером). Карьера Седова складывалась весьма успешно, но в офицерской среде он оказался чужаком. Отношения с товарищами не складывались, к нему скептически относились коллеги-полярники, и даже обычно сдержанный в оценках Русанов выступил с резкой критикой в печати [64, с. 284]. Его амбициозный и бессмысленный с практической точки зрения проект был встречен коллегами холодно. Дав публичное обещание достичь полюса, Седов поставил себя в ситуацию, из которой было лишь два выхода – выполнить задачу или погибнуть. Вернуться, не достигнув полюса, теперь означало стать объектом насмешек и унижений со стороны сослуживцев и всего общества.