Рамиз Алиев - Изнанка белого. Арктика от викингов до папанинцев

«Это была картина, исключительная по своей красочности.

Белое море – сплошь покрытое толстыми глыбами льда. Эти глыбы налезают одна на другую, поднимаясь точно огромные белые медведи. Ослепительно яркое полярное солнце, не греющее, рассыпающееся тысячей блёсток в каплях замёрзшей воды.

Три маленьких, сплошь до бортов покрытых льдинами парохода кажутся жертвами, отданными ненасытной холодной северной природе.

В центре этого ледяного поля два больших ледокола. Медленно, точно жуки или раки, двигающиеся взад и вперёд по жёстоко непослушному льду.

Через периоды, короткие и нудные, раздаются выстрелы, слабым эхом теряющиеся на белой снежной поляне. Снаряд падает в лёд, разбрасывая высоко и в сторону комки разрушенных глыб.

Для нас, находящихся на “Русанове” <���…> исход этого боя был особенно волнующе близок. Казалось так несомненным, что “Канада”, прогнав “Минина”, заберёт нас в плен; и тогда – беспощадная расправа большевиков с нами. Но неожиданно, после нескольких выстрелов, ею произведённых, “Канада” повернулась и, потолкавшись на одном месте, скрылась с горизонта. Вслед же за этим и “Минин”, расчистив себе нужное пространство свободной воды, начал медленно удаляться на север.

Мы остались одни.

Неожиданный уход “Канады”, как это потом выяснилось, был вызван образованием трещины в ледокольных дверях. Плохо и неумело установленное орудие вызвало вновь повреждения, полученные этим ледоколом в одной из аварий.

“Минин”, уходя, дал приказ:

“Следуй за нами”.

Приказ этот, обращённый к затёртым во льдах пароходам, звучал насмешкой.

Даже если бы были в сохранности уголь и провиант, забранные “Мининым”, эти пароходы не могли двигаться ни взад, ни вперёд. На “Русанове” капитана не было. Вместо него – помощник капитана, испуганный, одинаково враждебный и белым, и красным. К нам он относился с видимым недоверием, не понимая, зачем мы пересажены на его пароход. Других пассажиров, кроме десятков рабочих, отправляемых за большевизм на Иохангу [в концлагерь, организованный белыми – прим. авт. ] , никого не было».

После этого странного сражения в Горле Белого моря будущее обитателей «Соловья» стало и вовсе незавидным. Государства, отправившего их в море, больше не существовало. Помощи ждать было неоткуда, судно уносило льдами на север, оно повторяло путь «Святой Анны» (рис. 6–1). Конечно, моряки прекрасно знали её историю – Ануфриев участвовал в безрезультатных поисках «Анны», а на одном из архангельских ледоколов («Канаде») ещё недавно работали оба выживших участника той экспедиции – В. Альбанов и А. Конрад. К счастью, на «Соловье», в отличие от «Анны», была радиостанция. Но сеансы связи становились всё более редкими – приходилось экономить заряд батарей. 9 марта радио было отправлено сразу по всем возможным адресам – советским властям, Л.Л.Брейтфусу и в Общество изучения Севера:

«Широта 71°45 ´ , долгота 62°12 ´ . При величайшем напряжении проживём продуктами до июля, топливом – до июня. Опасаемся повторения дрейфа Брусилова. Сухопутная помощь немыслима. Настоятельно просим обратиться к Англии, Норвегии во имя человеколюбия снарядить самостоятельную экспедицию. За 85 человек команды и пассажиров капитан Рекстин, капитан Ануфриев» [187].

Рис. 6–1. Дрейф ледокольного парохода «Соловей Будимирович». Для сравнения показан дрейф «Святой Анны»

Капитану Рекстину стоило немалых усилий поддерживать порядок на судне. Команда была разношёрстной и по национальному составу (на борту было восемь китайцев-кочегаров и два японца-пассажира), и по политическим взглядам. Значительная часть матросов и кочегаров сочувствовали большевикам и после переворота в Архангельске на пароходе организовали судовой совет. Однако советская власть своей телеграммой подтвердила полномочия капитана и запретила органы самоуправления на борту.

Просматривалась и ещё одна параллель со «Святой Анной»: на «Соловье», как и на «Святой Анне», возник конфликт между двумя офицерами (Рекстином и Ануфриевым). Ануфриев был намного опытнее капитана [188]и считал, что бестолковое руководство последнего привело судно к краю гибели. Ануфриев решил идти пешком по дрейфующим льдам. 10 мая он с двумя товарищами покинул судно, отправившись к Югорскому Шару, до которого было около 170 миль. С собой они взяли парусную лодку весом около 350 кг, поставив её на полозья.

С судна ушли трое – капитан Ануфриев, генерал Звегинцев и штурман Коренев. Но ушли они недалеко – за три дня одолели лишь четыре с половиной мили. 13 мая к ним пришли товарищи с судна с вестью о выходе «Святогора» из Бергена. Трое путешественников вернулись на борт.

Судьба гибнущего парохода быстро оказалась в центре внимания общественности – и в России, и за границей. Во многом благодаря Михаилу Николаеву, военному моряку. Он занимал высокий пост при белых (начальник Архангельского водного района и морского транспорта) и сохранил статус, когда перешёл на сторону красных. Он, видимо, чувствовал персональную ответственность за судьбу пассажиров и команды «Соловья» и уже на следующий день после прихода красных стал добиваться организации спасательной экспедиции.

Можно лишь догадываться, почему большевики озаботились судьбой злосчастного парохода. В фундаментальном труде М. И. Белова [10, с. 65] указано, что «советское правительство, проявив присущую ему гуманность», взялось за спасение людей. Но только очень наивный читатель может поверить в человеколюбие советской власти образца 1920 года. Скорее всего, мотивы были прагматическими – сохранить судно, жизненно необходимое для транспортных операций на Севере. Но возможностей спасти его не было – наиболее мощные ледоколы «Минин», «Святогор» и «Александр Невский» были уведены белыми и англичанами, а те, что остались, должны были обеспечить проводку судов в Белом море и на Двине, кроме того, угля катастрофически не хватало. Тогда было решено обратиться за иностранной помощью, но это было непросто – ни одна страна мира не считала советское правительство легитимным. В качестве посредника в этом деликатном вопросе выступил Максим Горький. Он обратился к Нансену, ведь Нансен не мог бросить погибающих во льдах – а он обладал в мире высочайшим авторитетом. Британское правительство 21 апреля согласилось предоставить норвежцам самый мощный в то время ледокол «Святогор». 1 мая в Бергене ледокол был передан норвежскому экипажу. Возглавил экспедицию Отто Свердруп, бывший капитан «Фрама». Вместе со Свердрупом в экспедиции участвовал в качестве советского представителя Л. Л. Брейтфус. После командировки он не вернулся в Россию.